— Вашблагородие, рады приветствовать вас на нашей станции! — скороговоркой выдал он. — Поезд отбывает по расписанию через двадцать минут. Прошу, пожалуйста, за мной.

Он говорил так быстро, что я половины не понял. Но важно кивнул и двинулся следом за ним. Конечно, Николай Александрович всех предупредил, кто и куда едет. Небось и паровоз только ради меня на рельсы поставили. Я невесело усмехнулся.

— Вашблагородие! Извольте принять подарок на начальника станции, — снова обратился ко мне смотритель.

Я снова кивнул. К нам подбежал служка с двумя небольшими коробками и протянул их Степану. Тот шумно вздохнул — у него за спиной уже болтались две объемные чемоданы. Не успел он освободить руки, как я сам забрал их первый. Тяжелые. Надеюсь, тут не конфеты.

У служки немного вытянулось лицо, но не обратил на это внимание и сказал смотрителю:

— Ведите!

Сама станция на меня не произвела впечатление. Я с таких же в свое время наездился. Одна неширокая платформа, небольшая билетная касса, домик охраны, длинный козырек над перроном для удобства пассажиров. А вот паровоз... Паровоз был произведением искусства.

Блестящий, черный, идеально чистый, с красными и золотыми узорами по корпусу. Помыли его, что ли? Или он совсем новый?

Из трубы вовсю вырывался голубоватый пар, внутри сидел машинист. В дверях первого вагона застыл проводник — усталый худой мужчина в мешковатой форме на размер больше, чем он сам. Проводник изо всех сил пытался выглядеть соответствующе паровозу, но получалось так себе.

На стене вагона был нарисован герб из четырех частей. Сверху на зеленом фоне золотой крест, под которым подкова шипами вниз и две стрелы крест-накрест. Рядом на красном фоне — весы и циркуль. Снизу сначала идет красный квадрат с ружьем и саблей. На последнем — зеленом — две светлых пистолета. С боков его держали стоящие на задних лапах два льва. Мудрено, ничего не скажешь.

Но больше всего меня заинтересовали две буквы рядом с гербом — В и Н. Подозреваю, что это инициалы отца. Где бы узнать точно?

Пока я разглядывал паровоз и остальной поезд, он, кстати, состоял всего из трех вагонов, мои сопровождающие успели все погрузить. Смотритель не отходил от меня ни на шаг, обильно потел и все время порывался рассказать, как они батюшку Алексея любят и уважают. Слушал я вполуха.

Наконец, он объявил, что все готово и на прощание протянул мне плотный конверт. Не глядя сунув его в карман, взлетел по короткой лесенке и прошел внутрь. И попал в сказку. Даже будучи графом, я никогда не ездил на таких роскошных поездах! Красное дерево, позолоченные светильники, пухлые сиденья, больше похожие на уютные кресла. Как я понял, все это было организовано исключительно для меня одного.

Конечно, я выбрал место возле окна за широким столом, накрытым белоснежной скатертью. Степан, удостоверившись, что я расположился со всем комфортом, скрылся в соседнем вагоне.

Тем временем машинист дал сигнал, и паровоз тронулся. Повинуясь детскому желанию, я приник к окну и долго смотрел, как удаляется вокзал. Что-то в этом было магическое.

Вот тут-то я и вспомнил про конверт. Внутри лежало благодарственное письмо на имя Алексея Николаевича Вереховского, сына светлого князя Николая Александровича Вереховского. Я протер глаза и еще раз прочитал фамилию. Какое интересное совпадение! Моя фамилия Верховцев выглядела как сокращение от этой, так сказать, альтернативная адаптация. Вместе с посланием я обнаружил плотную карточку с датой, своим именем и маршрутом поезда — билет. А везли меня со станции Солнечная до Высоких Вешек. Понятнее мне, конечно, не стало. Эх, карту бы! Да поподробнее!

От размышлений меня оторвал проводник. Он принес небольшой поднос, на котором стояли граненый стакан с подстаканником, полный чая, блюдце с аккуратными дольками лимона, несколько кусков сахара и вазочка с крошечными конфетами. Все это было выставлено на стол. К этому я добавил коробки от смотрителя. В них оказались вареные яйца, сыр трех сортов, свежий хлеб и сдобный пирог с вишней.

Чтобы не есть в одиночестве, я попросил проводника принести еще чая, а потом сбегал в соседний вагон и позвал Степана. Этот здоровенный мужик, отчаянно стесняясь и сжимая в руках кепку, аккуратно присел на краешек сиденья и непонимающе посмотрел на меня. У него было лицо работящего мужика, будто топором вырубленное. Мясистый нос, крупные губы и широкие светлые глаза.

— Присоединяйся. Одному скучно, — весело сказал я.

Проводник принес еще стакан, и мы молча принялись за еду. Мне очень хотелось задать Степану несколько вопросов, но никак не мог сообразить, с чего начать.

— Степан, а ты был уже в том имении?

— Приходилось, Алексей Николаевич, — нехотя проговорил он.

— А расскажи про него.

— Да что там рассказывать. Дом, двор, конюшни. Все, как и здесь, разве, чем меньше.

— Прислуги много?

— Хватает, — промямлил он и уткнулся в свой стакан.

— А там тоже светлые маги есть?

— А где ж их нет?

— Прям у всех-всех есть? — не унимался я.

— Ага, — с улыбкой начал Степан, потом глянул на меня и замолчал.

Значит, без силы я один такой красивый. Что ж, где наша не пропадала. Справлюсь. Все же три покушения в прошлом пережил, грех жаловаться.

— Пойду я, — робко сказал мой сопровождающий, нахлобучил кепку на голову и неловко вылез из-за стола.

Я кивнул и погрузился в невеселые размышления. Кому я там буду нужен без... как там Авдотий сказал — “нет ни единой крошки”.

От мерного качания вагона меня потянуло в дрему. Я отрегулировал кресло, подложил под голову подушку и отключился, слава всевышнему, без сновидений.

***

Проснулся я, когда поезд остановился. Удивленно припал к окну — Степан стоял в окружении чемоданов и сундук на перроне. Приехали? Уже?

Сладко потянувшись, я поднялся из уютного кресла. Тотчас выбежал проводник:

— Алексей Николаевич, поезд прибыл на конечную станцию Верхние Вышки.

— А чего не разбудили?

— Да вот как раз собирался, — проводник засуетился, начал убирать со стола стаканы. — Желаете позавтракать?

— А который час? — изумился я.

— Половина пятого утра, ваше сиятельство.

В поезд я сел чуть после обеда! Получается, мы ехали весь вечер и ночь? Вот