Шрифт:
Закладка:
Если ему повезет, он будет сам купаться в роскоши. Никаких дырявых подкладок! Достатка напоказ и нищеты для внутреннего употребления принц наелся на всю жизнь…
Тут Франц буквально налетел на графиню. Она порхнула ему навстречу с приставного табурета у дверей Парадной опочивальни. Колышущееся совершенство. Анна была как шторм, как ураган, обрушившийся на ни в чем не повинный остров. Она взяла его штурмом, а он рад был выкинуть белый флаг. Ну наконец-то! Прощайте постыдные упражнения и горькие до слез мечты.
– А я уже думала, что придется отправлять к вам мою дочь Натали. Она так невинна, – прошептала графиня, когда первый опыт состоялся.
«Невинна? К дьяволу!»
– Она невеста графа Романа Сангушко, в будущем вашего верного подданного.
Анна не допускала и тени сомнения, что Наполеон-Франсуа взойдет на польский престол. А почему он сам должен допускать их? За эту ночь графиня будет щедро одарена. Ее родственники тоже. «Надеюсь, Мориц не имел ничего против?» Грустно было бы стреляться с таким хорошим парнем. Куда лучше иметь его среди союзников.
Графиня обняла нового возлюбленного за шею и притянула к себе на грудь. Он оказался ненасытен и дерзок, этот сын корсиканца. Ничего от августейшей родни. А притворялся таким вежливым и отстраненным! Значит, вся его скованность – напускная. Что ж, это хорошо, ведь сарматы сами варвары, их страсти лишь обузданы латинством, но отнюдь не искоренены. Что было бы, прими они веру восточных еретиков? Стали бы русскими? Упаси Бог!
– Я хотел спросить… – Франц лениво потянулся в постели. – Этот царь Николай… Что он за человек?
Анна поморщилась. От навязчивых утренних лучей уже не спасали даже тяжелые гардины на окнах.
– Неужели с ним нельзя договориться?
– Договор с дьяволом, – отозвалась она. – Россия всегда желает больше, чем имеет, и всегда одержима похотью новых завоеваний.
«Прямо, как вы, сударыня».
– Польша лежит ближе всех. Вот и причина наших бедствий. Они столько раз приходили убивать, грабить и насиловать нас. Знаете, как Суворов[19] в прошлом веке брал Варшаву?
Конечно, Франц не знал. Пришлось рассказать о предместье Прага, где осаждавшие город русские войска устроили резню, а командиры не удерживали солдат в надежде, что со стен защитники столицы увидят участь братьев и устрашатся.
– Сутки продолжалось кровавое побоище. А мы могли только смотреть. Через день ворота в город открылись. Все сложили оружие.
Графиня растерла ладонями набежавшие на щеки слезы.
– И русские, войдя, вероломно всех перебили, – закончил за нее Франц.
– Нет, – нехотя созналась Анна. Ей было почти стыдно, что тогда Суворов сдержал слово: никаких виселиц. Для тех, кто сложил оружие, конечно. – Но какое это имеет значение?
Франц усмехнулся. Он пока не знал жизни и не имел права судить. Но, по слухам из Венгрии или Сербии, турки, когда слово дано, не стесняются забрать его назад. Ведь дано неверным. В случае с русскими – схизматикам. Казаки поступают так же. Маршалы отца не церемонились в Испании, за это не церемонились и с ними. А сам великий Бонапарт – ни в Италии, ни в Египте, ни в Московии. Говорят, эти самые храбрецы-сарматы служили ему расстрельными командами. Хотя это не извиняет ни грабежей, ни насилия.
– У меня только один вопрос, – краешком одеяла Франц стер слезинку со щеки графини. – А почему защитники Варшавы не пришли на помощь жителям Праги? Как могли смотреть на избиение соотечественников, сами укрывшись за стенами?
Анна задохнулась от удивления. Такое просто не приходило ей в голову.
– Но русских было слишком много! Они уже разбили наши силы, пленили Костюшко[20]. Их никто не мог бы одолеть!
Принц кивнул.
– Простите, сударыня, за мой неуместный темперамент. Одной половиной души я рассудителен, как немец. Другой горяч, как француз. Я бы просто не выдержал, прыгнул со стены с саблей в руках, и будь что будет.
– В вас говорит кровь отца, – восхитилась графиня. – У всех поляков темперамент под стать, им нужен только вождь. Мы истинные французы, но заброшены очень далеко.
– Нам пора, – принц подал ей руку. – Застелить покрывало, как было, смогут только слуги. Но они, надеюсь, будут молчать. Не столько из-за денег, которых я им, конечно, не дам. Сколько из-за подавляющего их разум святотатства. – Оба засмеялись. – Легче закрыть глаза и сделать вид, будто ничего не происходило.
Глава 3. Образ в чаше
Дорога на Гродно
Государь спал. Александр Христофорович мечтал о сне. Нервы.
Промучившись часа два, он встал, накинул на плечи шинель поверх исподнего и вышел в соседнюю комнату. Благодарение Богу, там нашелся стол. Не везде на станциях есть. А император требует останавливаться именно там, где ночуют проезжающие. Чтобы знать.
Да что тут знать? Клопов полна перина. Тараканы маршируют от печи к лавке и обратно. И здесь он хочет строить шоссейные дороги! Добро.
Бенкендорф затеплил сальную свечку. Разложил перед собой бумаги из походных портфелей. Вот нужное. Который год Жандармский корпус[21] ведет откровенные войны в бывших польских провинциях с шайками перебравшихся на нашу сторону разбойников. Сытнее вам тут, робята? Весь Витебск уже обожрали и Полоцк тоже. Ну? Каковы успехи? Оттеснили в Виленскую губернию. Ай, молодцы! Так Вильно – тоже город Российской империи. Продолжаем.
Отложил. Вышел на крыльцо. Раздышался. Вернулся к столу.
За окном забренчал колокольчик. Чьи-то кони встали с топотом и бряканьем сбруи. Со звонким, как чиханье, «тпру» ямщика. Хорошо не с посвистом. Государя разбудят!
Дверь распахнулась. Александр Христофорович уже готов был обрушить молнии без грома на голову вошедшего. Но перед шефом жандармов возникла рослая, почти с него самого, дамская фигура в легкой весенней тальме – может, и мех, но рыбий, с одного взгляда видно: шили в Европе, где наших холодов не бывает.
– А я думала уже не застать вас.
– Долли… – Бенкендорф сел обратно на стул. – Ну ты гоняешь…
* * *
Шенбрунн. Парадная опочивальня. Утро 20 апреля
Графиня Вонсович спустилась с кровати. Царственным движением накинула себе на плечи, как шаль, широкий белый офицерский шарф, которым по форме вчера была стянута талия принца. Осторожно отогнула край шторы и глянула в окно.
Со второго этажа был хорошо виден зеленый Лабиринт, расположенный по правую сторону за клумбами партера. Высокие, выстриженные шпалерами кусты образовывали геометрический узор вокруг старого раскидистого платана, который охватил корнями небольшой холм и скрывал за древесными лопастями, как за ребрами, своего лоснящегося тела всех любителей предаваться занятиям, недозволенным в императорской резиденции.
Один такой «нарушитель» только что выглянул из-за дерева и был, мягко говоря, не полностью одет. Сверху хорошо просматривалась сердцевина зеленых зарослей. По одному из живых коридоров спешила дама, оправляя дорожное платье на высокой фигуре.
– Да это же старина Клеменс! – с крайним удивлением произнес принц. – Воистину сегодня день сюрпризов! Не думал, что он на такое способен. У него же скоро свадьба!
– Одно другому не мешает, – наставительно сказала графиня, приобнимая любовника. – Но так, чтобы
