— Спасибо, что не в мою… — по-прежнему ошарашенно отозвался мой ученик и вышел на улицу, когда защитный барьер исчез.

Я посмотрела ему вслед и удовлетворенно улыбнулась. Мне вовсе не нужны были проблемы. Да я и не совершенная дура, чтобы предоставить врагу свободу в моем доме. Кроме того, всё это могло оказаться грандиозной ловушкой, а вампир — приманкой или двойным агентом. Меня радовало отсутствие протеста против барьера.

В доме имелся и третий этаж, подземный. С ним я пока знакомить своего ученика не стала, прикрыв барьером и спуск туда. Подвал представлял собой своеобразный бункер, на случай, так сказать, осады. Там я расположила кухонный закуток, миниатюрный санузел, две небольших комнаты, которые можно было использовать и как спальни, и как камеры, и кладовые с техническими помещениями. По моему абсолютному убеждению, понадобиться вампиру там ничего не могло.

Будни потекли неспешно, один за другим, постепенно насыщая мою жизнь новыми привычками и действиями. Первую ночь я почти не спала: несмотря на работающий защитный барьер, который я проверила раз пять, я не смогла провалиться в сон, все время возвращаясь мыслями к обитающему теперь в доме вампиру. Идея запирать не свою, а его комнату нравилась мне все больше. Кроме того, я не представляла, с чего мне стоит начать обучение, ведь мой ученик был значительно старше тех малолеток, что обычно попадают к мастерам. Да и база, какая-никакая, у него явно имелась. Голова пухла от теснившихся в ней мыслей, не оставляя сну и шансов, поэтому первый день совместного проживания в Логове прошел быстро и туманно. Приступать к тренировкам я не решилась, ограничившись лекцией относительно привычного мне распорядка дня. Я честно предупредила вампира, что не смогу полностью исключить возможность подставы с его стороны, поэтому предоставить полную свободу в собственном доме решусь не сразу. Ирвин досадливо поморщился, но с предложенными правилами согласился. Второе мое условие: не покидать дом без меня, он тоже принял, хоть и продемонстрировал недовольство.

— Чувствую себя подростком, — пожаловался он. — Но, если другого выхода нет…

— Есть, — отрезала я. — Спускаешься по лестнице и дальше прямо.

— Я понял, — тоскливо протянул вампир, отводя глаза. — Ну, раз надо, значит, надо. Слушай, а приготовить что-нибудь перекусить у тебя можно? Если нужны продукты, я мог бы…

— Ты ешь человеческую еду? — озадаченно перебила я своего щенка. Тот посмотрел на меня внимательно и осторожно, словно беседуя с ребенком, произнес:

— Ну, я, все-таки, не-мертвый, а не «неживой». Какой-то источник питания должен быть. Если я стараюсь отказываться от крови, значит, её нужно чем-то заменять. Это проблема? Я не особо прожорлив.

Я засмеялась, почувствовав, как стресс немного отпустил напряженные нервы, разряженный шуткой.

— Нет, конечно. Можешь распоряжаться всеми запасами, что найдешь. На меня особо не рассчитывай, хозяйка из меня не очень. И чем тебя угостить, не представляю: как-то не сталкивалась раньше с гастрономическими пристрастиями зубастых.

— У большинства главным гастрономическим пристрастием была бы ты, — пожал плечами Ирвин.

Кстати, именно с питанием была связана наша первая проблема. Те «вкусности», которые он потреблял, в основном, в жидком виде, должны были храниться в холодильнике. Такое соседство не прибавляло аппетитности сыру, маслу и салату. Пришлось обзавестись бытовой техникой. Верная привычке везде искать плюсы, я подумала, что запас крови в доме — это весьма удобно для наемника.

Спал Ирвин мало. Насколько я знала, вампирам вообще требовалось ничтожно мало времени для сна. Им хватало буквально часа или двух в сутки, чтобы перезагрузиться и восстановить силы. Более того, эти удивительные создания могли в принципе отказаться от сна на несколько дней, без серьезного ущерба для здоровья. А могли лечь в спячку и спокойно продрыхнуть не один десяток лет. Тело переходило в режим почти трупа, разве что, не разлагалось. Хотя, в нашем мире, отравленном химикатами и консервантами, и людские тела разлагались до неприличия медленно. И, тем не менее, пока еще сохранялась традиция хоронить мертвецов. А жаль. Ввели бы повальную кремацию, и поголовье вампиров сразу существенно сократилось бы.

Что же до профессиональных навыков Ирвина, то здесь ситуация оказалась куда печальнее. Известно, что некоторый уровень эйфории присутствует у всех щенков. А у моего мальчика, добившегося меня в качестве мастера, эйфория прямо-таки зашкаливала. Амбиции нежно исходили из него, как соки из молодой березы, а это чревато не только синяками, но и кое-чем покрепче — наши ребята не любят зарвавшихся новичков. Самомнение — первое, что нужно выколачивать из щенка. Сразу.

Вообще, по общепринятой педагогике, первая ступень обучения заключалась в том, что ученика требовалось освободить от всего наносного, чтобы на благодатной почве начать возводить правильный характер. На практике это решалось физическим и психологическим давлением. Наше профессиональное сообщество базировалось на силе. За внешним дружелюбием и взаимоуважением скрывалась постоянная гонка, где выживал сильнейший. И щенков в эту иерархию вписывали весьма грубо и доходчиво. Или исключали совсем. Мастер, принявший молодого воина на обучение, нёс за него полную ответственность. В случае чего, наемники спрашивали именно с наставника. Поэтому мастер должен был стать непререкаемым авторитетом, ориентиром и мерилом в жизни. Без позволения учителя не могло случиться ни одной драки, ни одной вылазки, ни малейшей шалости. Выживание щенка зависело от этого напрямую. В случае проявления своеволия или неуважения, молодого воина следовало бить, бить и еще раз бить, уничтожив и гордость, и дерзость, и упрямство. Поскольку мой щенок был не очень молодой, по сравнению с мальчиками шестнадцати — восемнадцати лет, и должен был понимать кое-что в этой жизни, я надеялась, что без первого этапа удастся обойтись. По крайней мере, Ирвин производил впечатление вполне разумного и адекватного. Я полагала, что мы сможем договориться.

Когда он обустроился и обвыкся, спустя две недели после переезда, я, наконец, предложила:

— Поехали, потренируемся.

Я не зря выжидала это время. Честно сказать, мне было откровенно страшно допускать контакт с вампиром. А, учитывая, что я все же профессионал отнюдь не дистанционного боя, контакт обязан присутствовать. И, тем не менее, я попросту не могла заставить себя подпустить вампира ближе, чем на несколько метров. Если мы сталкивались на кухне или в холле, где места для обходного маневра не было, я почти физически, чудовищным усилием воли подавляла в себе желание убить его на месте. Казалось, что у меня катастрофически недостает скорости, чтобы быть с вампиром хотя бы на равных. Ведь, на самом деле, дружеский спарринг гораздо сложнее настоящего боя, где можно не зацикливаться на обозначении удара, а бить на поражение. Мой инстинкт самосохранения вопил благим матом, обзывая меня дурой, но разум заставлял его держаться в рамках приличия. Единственное, что я могла себе позволить, это занятия по общефизической подготовке. Казалось бы, Ирвину они не требовались: сила, явно превосходящая человеческую, позволяла ему все упражнения выполнять легко и беззаботно. Тем не менее, даже у весьма тренированных людей не все мышцы работают одинаково. Мне требовалось подготовить те, что активно участвуют в фехтовании, и отступать от плана, ввиду физических особенностей нового ученика, я не собиралась.