Шрифт:
Закладка:
Бургомистр принял вид обеспокоенного судьбами юности дядюшки. — Когда, говорите, вы виделись с баронессой последний раз?
А и правда, когда Агата сбежала? Я не удосужилась узнать. Попробуем наугад. — С месяц назад.
Ответ "дядюшку" удовлетворил. — Она ничего не говорила о том, что собирается делать далее? — М-нэ… кажется, упоминала, что собирается в путешествие на юг. У нее не то родня, не то знакомые в Падроке.
Падрок — южный город, один из трех, которые я обозначила на перерисованной карте. Пусть ищут меня там. Пока доедут, пока прошерстят большой город, может быть, я подзаработаю золотых и все же поеду на север. Бургомистр меня не опознал, но судя по интересу, побег Агаты все еще горячо обсуждают у аристократов всего государства.
* * *
Сальма плакала так, будто я разбила ей всю жизнь. Впрочем, может, так оно и было. Она уже намечтала себе будущее, а я, злыдня этакая, устроилась работать компаньонкой к самой жене бургомистра. Да, я нехорошая, понимаю и признаю, но все-таки пакую вещи и прощаюсь и с вами, дорогие мои, и с малышами. Непременно буду навещать.
Чарли мой уход расстроил заметно меньше, хоть и чувствовалось сожаление. На прощание он мне сказал: — Спасибо, что помогла мне тогда, ну, с Гринфингом. Сам бы я ни в жизнь не решился.
С ним мы расстались намного теплее, чем с сестрой.
Теперь я буду одной из тех женщин в скромном закрытом платье, которые сопровождают жительниц высоких особняков, окружающих главную площадь. Бургомистр Трикат жил напротив ратуши, и мне выделили каморку на третьем этаже, рядом со спальней леди Трикат.
Утреннее знакомство с моей новой хозяйкой прошло неплохо. Леди Лилибет называла меня милочкой, потрепала по щеке и пожаловалась на моих предшественниц. Одна слишком громко топала по коридору, вторая обладала визгливым голосом, который напрочь отбивал желание слушать чтение книг, третья была нерасторопной и к концу дня жаловалась, что ее совершенно загоняли. И это только за последний год!
Я посмотрела на леди с уважением. Всего за год довести до ручки трех женщин, которые устроились к ней не от хорошей жизни и явно держались за место — здесь нужно иметь упорство кабана и совесть таракана. Меня всегда удивляли такие люди, особенно, если доживали лет до сорока без серьезных переломов. В этом мире, пожалуй, можно было бы поставить на хорошую порцию яда.
Но мне обещали три золотых в неделю помимо крыши над головой и места за столом — за хозяйским, замечу, столом. Кроме того, когда леди отошла, бургомистр отсчитал мне пять золотых на новые платья и теплую одежду по погоде. Они должны быть такими же скромными, но самого лучшего качества, чтоб не ударить в грязь лицом перед аристократией Брока. На стене в моей каморке висел вырезанный из дерева маленький барельеф Небесных Родителей. В своем мире я была неверующей, но здесь, похоже, какие-то сущности за людьми и правда приглядывают. Не знаю, прослушивает ли кто-нибудь из небесной канцелярии изображения, но я на всякий случай, глядя им в глаза, сердечно поблагодарила за помощь.
Надеюсь, что два месяца я здесь продержусь. Да, будет уже разгар осени, и чем ближе к северу, тем холоднее, и наверное, это безумие — выезжать на север в это время не зная ничего о том, как там устроиться, но оставаться рядом с графством Торк надолго мне не хотелось бы.
На второй день, когда меня отправили заказывать новые платья, теплую пелерину и ботинки, я купила отрез тонкого полотна, ножницы, иголку и нитки. Шить по вечерам при свече было неудобно, но уже через два дня я надела первые в этом мире панталоны. Вскоре я обзавелась четырьмя парами, только стирать их приходилось самостоятельно, во избежание вопросов не отдавая нанятой прачке.
Уже через неделю стало ясно, что леди Лилибет родилась не в свое время и не в своем месте. Ей стоило бы появиться на свет на Земле в конце двадцатого века, а лучше — в двадцать первом, когда фармакология шагнула далеко вперед. Но увы, я не обладала ни нужными знаниями, ни аппаратурой, чтобы сделать для нее лекарства от известного и широко описанного в моем мире недуга. У леди Лилибет были "светлые" дни и дни "черные".
В "светлый" день леди Лилибет просыпалась, улыбаясь солнечному дню, а если день был не совсем солнечный или совсем не солнечный, супруга бургомистра выходила к завтраку с намерением раскрасить этот мир в самые радужные тона. После завтрака мы навещали кого-нибудь из ее подруг, а затем шли по лавкам. Леди скупала ворох всякой всячины от статуэток и настенных подсвечников до невозможных бантов и брошей. Я тоже не могла избежать ее хорошего настроения. В первый же "светлый" день у меня появилась пара действительно прекрасных серег с сапфирами.
После "светлого" дня нас ожидали трое суток штиля, а дальше следовал "черный" день. Леди Трикат вставала весьма не в духе. Бургомистр уходил на службу, едва солнце показывалось над горизонтом. Полагаю, зимой он убегает затемно. Слуги старались не казать носу в господскую часть дома зазря. Компаньонка, которая была обязана присутствовать при леди неотлучно, принимала на себя весь удар.
В первый "черный" день я едва ли не пожалела о том, что мне выдали вторую жизнь. — Милочка, кто вас учил манерам? Вилку следует класть ровнее, когда вы возвращаете ее на стол, чтобы потянуться за бокалом. Отпивать нужно один глоточек, не больше. Ах, что сегодня за день, как я буду гулять, если солнце режет глаза!
К счастью, визитов в этот день леди не делала, она вообще не желала выходить из дома. Она желала лежать на софе, страдать и шпынять прислугу, к которой она причисляла в "черные" дни и меня.
После обеда, который хотелось отдать потусторонним тварям, и желательно, чтоб забрали и меня впридачу, леди приказала дать три розги горничной, дала пощечину камеристке, а мне велела искать в библиотеке книгу по светскому этикету и до завтра выучить первые три главы. Сама же вернулась на софу.
Шепотом я послала служанку в ближайшую лавку, которая торговала дорогими иноземными товарами, за "чекулатом" — так здесь называли порошок какао. Он не пользовался популярностью, поскольку его пытались разводить холодной водой и пить без добавок. Я собственноручно сделала горячий шоколад и положила туда ложку меда. Что же делать, если они еще не придумали, как вытягивать сахар из свеклы, а где тут растет сахарный тростник и растет ли, неизвестно.
Я рискнула приблизиться к ворчащей леди с подносом, где лежали булочки и стояла чашка темного питья. — Что это вы мне принесли? Разве я просила? Вы, наверно, хотите, чтобы я объелась до заворота кишок. Что за коричневая жижа, откуда вы это взяли? — О, это очень редкий напиток, во всем Броке он есть только в одной лавке. — Небось, не пьет никто эту дрянь, вот и не продают.
Но попробовать она решилась. Пожевав губами, леди выпила полчашки и молча уничтожила булочку. Спустя четверть часа чашка опустела, леди поднялась с софы и бросила мне: — Пошли прислугу в ту лавку, чтоб скупили все, что у них есть. И загляни к книжнику, посмотри, может быть, привезли что-нибудь новое. — Да, конечно, — я сделала реверанс, перевела дух и убежала.
