Шрифт:
Закладка:
Пока я мозги в кучу сгребаю, девушка подхватывает поднос с бутылками и осторожно направляется к лестнице. Наверху ВИП-кабинки. Там тоже веселье полным ходом. Видел, как охранник провел туда несколько девиц с вполне понятной целью.
Девушка медленно поднимается по ступеням, а я, как дурак, продолжаю пялиться на нежные изгибы. Реально ведь мелкая. Но не тощая. Помню ее симпатичную жопку и тонюсенькую талию. Ноги тоже очень даже хороши. Стройные… В паху слегка тяжелеет.
Что за херня?!
Сжимаю бокал, но не отворачиваюсь.
Вроде бы мне должно быть параллельно, чем Леся занимается, а все равно наблюдаю.
Что ж она так — и официанткой, и поломойкой? Проблемы с деньгами? Или просто трудоголик?
С силой тру лоб, пытаясь избавиться от дурацких мыслей. Ну работает, подумаешь, мне какое дело? К себе больше не зазывал… Не знаю почему. Совестно, что ли. И злость берет. Отчитывала меня, как пацана шкодливого!
Отворачиваюсь, пытаясь сконцентрироваться на творящемся перед носом цирке. Девок уже вовсю тискают, под юбки лезут. Один из гостей смотрит на мажорчика волком — все-таки мордобою быть. Официантки крутятся вокруг столиков в надежде урвать чаевые… А у меня взгляд так и магнитит в сторону лестницы.
Мелочь утащила поднос на второй этаж.
Сейчас расставит там все, сервирует и спустится. Возможно, даже пойдет к этой компашке и наверняка меня заметит… Под ребрами тянет странное предвкушение, но проходит минута, вторая… еще пять…
— Дэнчик, ты, бля, охерел?! — взвизгивает мажор.
Я вскакиваю на ноги.
Только вместо того, чтобы двинуться разнимать вставших в стойку петухов, какого-то хрена направляюсь к лестнице на второй этаж.
Мелкой слишком долго нет. И это нехорошо.
***
— Нет!!!
Мой истошный визг затыкают пощечиной. Голова дергается в сторону, во рту с новой силой расцветает железистый привкус крови.
Я отскакиваю и крепче сжимаю нож, который успела схватить со стола.
По обнаженной коже бегут ледяные мурашки. Одна шлейка лифчика болтается, скулу печет, а перед глазами пелена слез, из которой выступают ненавистные до тошноты рожи.
— Только пикни, сучка, — шипит Виктор. — Зубы выбью нахер…
— Ага, выбей, — ржет Ростислав. — Когда сосать будет — не укусит.
А меня опять мутить начинает. Горло сводит тугим спазмом. Затравленно смотрю на брата, застывшего в углу. Он ловит мой отчаянный взгляд, щурится.
— Ребят…
— Заткнись, Ильюха, — обрывает Виктор. — Или вопросы есть?!
Ублюдок морщится, складывает руки на груди, но даже не пытается помочь.
— Не, ребята, — поднимается на ноги. — Меня от этой твари блевать тянет. А вы развлекайтесь.
И уходит. Просто хлопает дверью, оставляя меня один на один с нелюдями!
Господи, за что?! Где хоть капля сострадания?!
По щекам слезы градом, меня всю трясет. А на рожах моих мучителей цветут садистские улыбки. И в мутных глазах предвкушение забавы. Грязной, бесчеловечной…
Они ведь выследили меня! Снова!
Кидаю заполошный взгляд на дверь, но она закрыта. И не поможет никто… Сердце молотит о ребра так, что дышать больно.
От ужаса трясутся поджилки. Не переживу! Не сумею!
Виктор делает шаг в мою сторону. Поджарый, в белоснежной рубашке, на которой пятнами следы алкоголя и крови — мне разбили губы, когда я, сопротивляясь, пробовала кусаться. А потом выпустили побегать — ради забавы.
Но в закрытой ВИП-кабинке далеко не убежишь. И уроды это прекрасно знают.
Виктор снова шагает вперед, а я…
— Доставка! — слышится густой рык.
И в дверь грохают так, что она трясется.
Виктор тормозит, переглядывается со своим дружком.
— Кто… — начинают растерянно.
— Дверь откройте!
Боже, какой знакомый голос. Это же… В голове щелкает, и быстрее, чем я успеваю сообразить, из горла рвется истошное:
— Арс! Помоги!
***
Арс
— С-с-спа-си-бо… Я… Я… с-с-сей-час…
Громкий всхлип обрывает бессвязное бормотание. Девчонку всю колотит, того гляди сердце встанет. А я, как баран, носовые платочки держу с бутылкой минералки и в упор не понимаю, что делать.
Утешать — это не мое! А вот рожу набить… Кулаки сами сжимаются, бутылка с минералкой жалобно хрустит.
Уроды, бл*дь. Долбо*бы конченые! Как не убил — хер его знает. Когда Леся закричала, снес дверь к чертям собачим.
И то, что в кабинке увидел, навсегда теперь перед глазами: избитая девушка в разорванной одежде.
Рефлексы сработали отлично. Ублюдков скрутил быстро. От желания подправить их рожи о пол пальцы судорогой сводило, но сдержаться сумел. Не хватало мне встречной заявы.
Кстати, об этом…
— Нужно в полицию, слышишь? Побои снять.
Следы ударов слишком явные — один по челюсти, несколько по щекам. Еще и синяки на теле.
Но мелкая, кажется, нихрена не соображает. Ревет белугой, на мои слова ноль внимания.
Вот черт!
Платки с минералкой швыряю на сиденье и, обругав себя дебилом, перехватываю тонкое запястье и тяну девушку на себя.
Мелочь как будто этого и ждала — сама на грудь бросилась. Стиснула шею худыми ручонками и как начнет сырость разводить сильнее прежнего.
Твою ж налево…
Поколебавшись, обнимаю девушку и бережно поглаживаю по спине.
Черт, какая же она все-таки маленькая. Кажется, от одного небрежного касания сломается. И откуда столько слез берется? Я уже весь мокрый и в соплях.
— Ну… Тихо. Все же в порядке, — бормочу ванильную чушь.
А сам понимаю, что нет, не в порядке. Не похожа ее реакция на простой испуг, и от этого под ребрами неприятно тянет.
А сам понимаю, что нет, не в порядке. Не похожа ее реакция на простой испуг и от этого под ребрами неприятно тянет.
С детства меня треггирит от несправедливости. Когда помоложе был, кулаками разговоры разговаривал, даже если сам по морде рисковал получить. И ничего меня не останавливало: ни толпа, ни нож. Потом, правда, нарастил шкуру… Но эта мелочь под нее влезла — глазом моргнуть не успел.
В дверь осторожно стучат.
Бледная рожа администраторши просовывается в приоткрывшийся зазор.
— Может, успокоительного? Или врачей вызвать?
От елейного голоска в крови переизбыток сахара.
Эта девка вместе с охраной в кабинку явилась. И выглядела напуганной. Даже чересчур. А глаза в пол — вот прямо как сейчас.
Ни за что не поверю, что эта сучка безгрешна. Наверняка знала, куда мелкую отправляет.
— Никаких врачей, — цежу сквозь зубы. — Мы уходим.
Подхватываю девчонку на руки и иду прочь из этого гадюшника. Леся жмется ко мне, личико на груди прячет.
И от этого внутри что-то екает, сладко так. Прям долбанным суперменом себя чувствую.
Отмахнуться от дурацкого ощущения не получается.
