Мое общение ограничивалось двумя. Я общалась с Ариной и иногда с Ниной. Ко мне, правда, пытались подкатить братья Бельковы. Но грозный взгляд Матвея их остудил.

Больше никто и не рисковал.

А Глеб.

Я призналась сама себе, что он мне понравился. По-настоящему. И возможно если бы передо мной не маячила идея-фикс. И я была бы обычной девчонкой без планов и целей. Я бы в него тут же влюбилась.

НО.

Я тормозила себя.

А Глеб хоть и поглядывал на меня заинтересовано. Ничего не предпринимал в отношении меня. От этого я испытывала облегчение.

Отказывать парню в котором заинтересована сама — труднее.

Неделя новой жизни подошла к концу неожиданно быстро. Уровень моих знаний для этой школы был хороший. Это облегчало мне учебу здесь.

Как всегда у меня вылилась проблема только с одним предметом. Родной язык вместе с литературой был для меня камнем преткновения. При знании правил написания слов я все же допускала ошибки. Чаще из-за невнимательности, чем по не знанию. С литературой у меня был косяк в том, что я не любила художественную. От слова совсем.

Ни классика, ни современная. Мне она не нравилась.

Не понимала я. Зачем мне тратить время на прочтение чей-то истории. Мне что своей жизни не хватало. Одно дело почитать что-нибудь про психологию, нон-фикшн или даже обычный учебник. От этого хоть польза.

А не художественную мифическую историю с зубодробящей любовной истории. Где в конце герой плачет либо от счастья или горя.

Пфф.

Маргарита Геннадьевна моих мыслей не оценила. И чувствую с ней я в скором времени поцапаюсь.

— Пожалуйста, не нужно!

Меня остановил этот жалобный писк. Голос знакомый. Я его слышала, когда он отвечал на уроке.

Ксюша.

Не я, а вторая.

Маленькая забитая девчонка, изгой.

Если зайти за угол, то там будет закрытое место. Без окон. Туда в принципе никто не ходит. Кроме курильщиков.

Но школа почти опустела. Последние уроки закончились десять минут назад. И сомневаюсь, что кто-то в субботу задержится в школе.

Кроме меня. Которой дома хуже, чем в школе.

— Но почему я? Пожалуйста, я ведь домой пошла.

— Заткнись, уродка!

Хлесткий звук пощечины остановил меня. Я готова была уйти. И бросить ее.

Но бить кого-то просто так.

Я не могу.

Плевать. Видимо вам суждено увидеть истинный гнев Малахит.

Сжимаю кулаки и захожу за угол.

Ксюша зажата около стены. У нее красная щека с явными отметинами ладони. А перед ней две девчонки из параллели.

Про них знаю одно. Без разрешения Светы они ничего делать не будут. Значит буллинг разрешен с вольной руки заводилы.

Что ж Света. Видимо и тебе придется увидать мое реальное лицо.

Устала врать самой себе.

Я не тихушница Ксю. Молчаливая и проходящая мимо. Я Малахит. Непробиваемая и прямолинейная. Какая есть.

Давайте познакомимся.

— Отвалили от нее.

Морозным голосом приказала я. Тролли как в замедленной съемки повернулись ко мне. На их лицах замерла ироничная улыбка. Она так и говорит:

«Кто у нас такой смелый».

Но мне не то что страшно. Мне наплевать.

Я вижу перед собой тех, кого я готова растерзать.

— Ты кто такая?

— Да это новенькая. Света про нее говорила.

— И что говорила.

— Не трогать.

— Ты кто такая? — вновь выкрикнула первая.

А я растянула губы в зловещей улыбке. От чего девчонки испуганно замерли.

Они не знали чего от меня ждать. А я знала. Ничего хорошего.

— Малахит.

Глава 8

— Кто?

Последующий за вопросом издевательский смех рвет мое терпение в клочья.

Усилие воли держит меня на месте. А они даже не подозревают, что назревает.

— Ма-ла-хит? — по слогам повторяет первая. Самая бойкая из двойки.

Вторая же с сомнением поглядывает на подругу. В ней просыпается инстинкт самосохранения.

Жертва обстоятельств.

— Наслаждайся, Ма-ла-хит, — произносит первая и заносит свою руку над Ксюшей.

Девчонка, в которой промелькнула надежда, сжалась. Привычка всех жертв. Быть готовой к смягчению удара.

Как давно ее так выслеживают?

Как давно для нее школа стала адом?

У меня нет времени рассуждать на такие темы.

Рука нахалки летит в сторону Ксюши, а я лечу в след за ней.

Миллиметр.

Один крохотный миллиметр от лица.

Я успела.

Перехватила за запястье и сжала. Ярость придавала сил.

Я не силач и не профессиональный спортсмен. Я с детства занималась в школе моделей. Спорт в моей жизни был только для удовольствия и поддержания стройной фигуры.

Но бурлящая ярость во мне придавала невероятные силы.

Я сжимала свою руку, а кисть противницы заметно побледнела.

Меня выдавали глаза.

Потому что я молчала. Я только смотрела на человека, возомнившего себя не-пойми-кем. Выше твари дрожащей, что ли?

Моего взгляда было достаточно, чтобы смелость у обеих иссякла.

Ксюша открыла глаза. А в них плескался страх. И недоумение.

Как люди могут так друг другу относится? Как они могут бить другого просто так?

— Ты. Больше. Никогда. Её. Не. Тронешь.

После своих слов я отбрасываю ее руку, словно она прокаженная, и хватаю Ксюшу. Ей давно пора домой.

Мы вышли из-за угла. А за нами топот ног.

— Хей, Малахит, мы не договорили.

Я подталкиваю Ксюшу. Ей лучше уйти. Но она не понимает моей безмолвную просьбу и стоит истуканом рядом со мной.

Я же разворачиваюсь и вижу как самая смелая и наглая девка летит на меня. С явным намерением вцепиться в мои волосы и расцарапать лицо.

Я готова ее встретить.

Кулаки непроизвольно сжимаются. Тело напрягается. Все чувства во мне обостряются.

НО.

Мелькнула тень.

Меня кто-то подхватывает и выводит из-под удара. И летящий на меня буллер спотыкается в пустоту.

Меня прижимают сильные мужские руки. А запах табака, розмарина и цитруса сказали, кто мне помог. Теплый и сильный он крепко прижимал к себе. Его дыхание было тяжелым. А сердце гулко билось.

Матвей снова стал моим спасителем.

— Мрак, — сипло проговорила лежащая на асфальте девчонка. — Я не знала, что она твоя. Я…

— Ты как? — спросил у меня Матвей, щекоча дыханием шею.

— Всё норм.

— Иди к моей машине, Малахит.

Сказал и подтолкнул.

Быстрый взгляд на его лицо. А он даже на меня и не глянул. Только повторно подтолкнул.

Влезать в их разборки мне не хотелось. Схватила Ксюшу и повела к знакомой машине Матвея.

— Я-й пойду, — Ксюша затормозила у авто, не желая подходить ближе.

— Уверена?

— Да. С-спасибо тебе, Малахит.

— Ксюша. Малахит я только для таких, — кивнула в