лет, чумазые и сопливые, суют свои чумазые ладошки для приветствия, я с радостью и осторожно пожимаю эти ручонки и смотрю в их хитрющие и чёрные глазёнки. Я замети-ла, что они ухитряются подойти по второму разу: так уж были мы, артисты, им в диковинку. Лица их цвели улыбками и сияли сквозь их смуглость и чумазость.

Бывают моменты в спектакле, когда у нас немые сцены, и я в это время могу спокойно разглядывать эту необыкновенную публику: стариков, детей, старух и кормящих матерей с младенцами на руках, с открытой смуглой грудью. Безвинные детские глаза смотрят на нас в упор, не мигая, чутко и бурно реагируя на действие в спектакле.

С природой

А вчера мы были в ближнем колхозе. Зрителей было очень мало: башлык* колхоза не любит спектакли и постарался куда-то уехать. Спектакль шёл своим чередом. Когда в зале стало очень душно, я вышла на воздух. О, Боже! Что за небо! В ближайших зарослях карагача**, в садах на разные голоса щёлкали соловьи. Я так заслушалась, что чуть не опоздала к выходу.

Как только кончился спектакль, я мигом разгримировалась и помчалась на улицу, на свежий воздух и утонула в соловьиных трелях. На такой природе в компании певцов Господних кому нужны наши сиплые и фальшивые голоса?!. Но вокруг становилось шумно от глупой болтовни моих коллег — они не услышали и не приняли этот дар природы! Кто-то включил магнитолу, и совсем стало невмоготу находиться в этом бездушном балагане. Я, рискуя, ушла подальше от клуба, но отдаленный шум всё же сильно мешал впитывать эти поэтические звуки природы и её певцов. Небо сияло своим разноцветным ковром заманчиво и неуёмно. Я очень страдала от того, что люди искусства так далеки от природы, от её простоты и красоты.

___________

*У тюрских народов старейшина, начальник, в данном случае председатель.

** Вяз, или ильм, — род деревьев семейства Вязовые.

Под небом

Что за удовольствие — ставить спектакль прямо на улице! Зрители проникали всюду, как вода сквозь песок: с машин и под машинами, сквозь декорации. Лёжа по грудь в пыли, подставив под подбородки ладошки, с открытыми ртами от удовольствия и наслаждения этой диковинкой. Зрители просто впитывали в себя всё происходящее перед ними, ловили каждый звук, каждое движение актёров, а в сплетении садов и рощ, за пределами импровизированного зала слышалось пенье соловьёв.

Кумыс

Вчера пели оперу в душном кинозале. Весь аул собрался от мала до велика. Вокруг нас располагались красные стены залы, а под ногами вздымался буграми брезент, укрывающий строительный мусор. Много было разговора о крепких напитках, но пили мало, что и говорить — не стоило!

Второй раз подавали кумыс — это замечательно! Пью столько, сколько войдёт в меня. Хозяин приветливый и приятный. Первый раз помощники были у нас взрослыми Сколько хохоту было в зале, когда продавали рабов, т. е. односельчан. Поясню: в аулах рабов набирали из местного населения, и это сильно забавляло односельчан.

Шурочка

В одном колхозе днём был накрыт приличный стол в саду местного башлыка, правда, не стол, а дастархан*. Принимать пищу, сидя на ковре, было очень неудобно непривычному человеку. То ноги мешают, то руки некуда деть, а спина требует подпорки, и полная лажа для полных женщин, да ещё и в коротком платье.

Так с тайными муками сидели мы и трапезничали вместе с хозяином. Всё чинно и благородно. Подали горячий зелёный чай. Сидим и отхлёбываем с пиал ароматный

напиток, и в тот момент, когда на какое-то мгновение установилась полная тишина, было слышно шуршание влаги, поглощающей нашими гортанями. И вот в этот самый момент запела наша хористка Шурочка — плач Шасенем** на туркменском языке. Все замерли от такой наглости хористки, а третий секретарь райкома, который нас сопровождал

по району, послушал немного и спросил вдруг у Маи Кулиевой: «На каком языке она поёт?»… Но не это главное, а то, что сами солисты-туркмены молчали, а русская хористка запела, да ещё на непонятном для многих языке. В театре не было литературоведа.

Конечно, у Шурочки были неприятности, а кто-то и злорадствовал: все мы — люди грешные! Вообще-то, Шурочка была очень странным человеком, и мы её поступку не удивились.

_________

*В Средней Азии, а также у некоторых других народов Востока скатерть, используемая во время трапез.

**Туркменский народный дастан — эпическое произведение в фольклоре или литературе Ближнего и Среднего Востока.

Замочная скважина

Однажды, прилетев в Ташауз, долго добирались до Куня Ургенча, и в этот же вечер пришлось давать спектакль в дальнем колхозе. И до того за день намаялись, что поздно ночью возвращаясь в гостиницу, зашли совсем в другое помещение, которое в конечном итоге оказалось административным корпусом, которое было расположено напротив гостиницы.

Каждый тыкал ключ в замочную скважину, а двери никак не открывались. Слышалось скромное чертыханье от каждой двери на разных языках, и по зданию разносилось тихое шипение и ворчание. Сколько бы это продолжалось и до чего бы это довело уставших артистов, если бы наше шипение и ворчание не разбудили сторожа, который тут же поднял такой крик, что каждый из нас вздрогнул и тут же проснулся и пришёл в себя. Сколько потом было смеха, и спать совсем расхотелось…

Привидения

Однажды, в конце августа, когда уже созрели фрукты и овощи, небольшая группа солистов так же автобусом направлялась в дальний аул через пески ухабистой и пыльной грунтовой дорогой.

Чтобы выйти из машины по месту прибытия чистыми и непомятыми — мы ведь артисты! Люди брали в гостинице простыни со своих кроватей и всю дорогу сидели укутанные ими с ног до головы, только глаза и нос имели право заниматься своими обязанностями: дышать и смотреть!

И вот однажды мы сбились с дороги: проводника у нас не было, а в песках, хоть и мало дорог, они разбегались в разные стороны, и по которой из них дальше продолжать путь — непонятно, а спросить не у кого: на десятки километров — ни души!

Прошло несколько часов. Вдруг в степи показались всадники. Они с гиком помчались в нашу сторону, но, приблизившись, вдруг с диким криком бросились обратно от нас, потом оказалось, что они нас приняли за привидения, или мираж.

Хоть мы и испугали всадников, они своим побегом нам указали точный путь в аул. Теперь уже наши гастролёры не рисковали показываться укутанными в простыни. Но зато сколько