очереди ставили подписи напротив своих фамилий, а жиробас отсчитывал им деньги. Но вот какая была особенность. Когда подошла моя очередь подписать, я нашел все-таки свою фамилию, но пока искал ее в журнале, я обнаружил, что напротив всех фамилий сумма оплаты была одинаковой, полтора доллара за смену. Однако на руки мы получили по одному доллару, и никто по этому поводу даже слова не сказал. Я также не стал по этому поводу залупаться, лучше расспросить Лукаса.

На ватных ногах с ломящей болью в суставах и диким желанием поспать я добрался до нашего убежища и рухнул на кровать. Когда я проснулся, было уже далеко за полдень, а в местной столовой меня ждала холодная похлебка.

Поев супчика, я подошел к Лукасу.

— Добрый день! — поприветствовал его. Тот в ответ кивнул.

Меня разрывал интерес по поводу получения денег, но я никак не мог начать данный разговор.

— Спасибо, что включил меня в список на зарплату.

— Да не за что.

— Сколько я должен за проживание и еду? Давай обговорим сразу.

— Доллара в неделю с тебя будет достаточно. А младшие твои пусть живут бесплатно. Дарина с ними хоть отвлекается немного. Слышал наверняка о ее горе?

Глубоко выдохнув, я кивнул.

— По поводу заработной платы можешь пояснить, только не обижайся. Почему в журнале указана сумма полтора доллара, а заплатили всего один. Неужели такие налоги?

— Сынок, полтора доллара для коренных, а ты ирландец, как и большинство из нас, оттого и плата такая. Но ничего, живем и не жалуемся. Или ты в Ирландии больше зарабатывал, когда пас овец и коров? То-то же.

— Но это тридцать процентов, не многовато ли забирают?

— Скажи спасибо, что ты не узкоглазый, они вообще получают по восемьдесят центов, а негры так и того меньше.

— Тогда стесняюсь спросить, а остальные недоплаченные деньги куда идут? В профсоюз?

— Ха-ха-ха, — разразился смехом Лукас. — Конечно, в профсоюз, та самая жирная рожа, что тебе выдавала деньги, она и есть этот профсоюз. А если не нравится, найди другую работу. Так и живем.

Деваться было некуда, поэтому я больше о подобном не заводил разговор. Отработав так неделю, я выплатил Лукасу за аренду своего топчана, а также за баланду, что готовила Дарина. Разумеется, условия не самые лучшие, но зато Несса с Барри под присмотром, словно в детском саду с воспитателем, а это было для меня наиболее важным.

Отложив пару долларов на черный день, на остальные решил сводить куда-нибудь детей развеяться, поскольку, кроме этого подвала, они ни черта еще не видели.

На нашу удачу, выходные выпали солнечные и теплые. Мы прогуливались по набережной, наслаждаясь чистым свежим воздухом. Детишкам я покупал мороженое, дорогое, зараза, но очень вкусное. По их взглядам я понял, что ранее они такого не то что не пробовали, а даже не видели. Детишки просили еще и еще, но я пояснил им, что денег у нас не особо много и нужно экономить, на следующих выходных мы еще погуляем и я вновь куплю им мороженое.

Тут я обратил внимание на паренька, ровесника Барри, который чистил туфли мужчине, довольно дорого одетому. В цилиндре, с тростью, в строгом костюме, это ему предавал какой-то пафос, но это на мой только взгляд. Мужчина стоял, поставив ногу на деревянную тумбочку, и курил сигару. Он разговаривал в этот момент с двумя девушками, одетыми в белые длинные кружевные платья. У одной из них был солнечный зонтик. Меня такой шмот, честно говоря, забавлял, отчего я невольно улыбался.

После того как мальчишка почистил ему туфли, и те стали блестеть, как яйца у кота, мужчина бросил парню монету. Я еще не особо разбирался в них, но эту знал, поскольку продавец мороженого дал мне сдачу, и это было пять центов.

Пока я стоял и наблюдал, Барри меня опередил и тут же высказался.

— Я тоже хочу тебе помогать и буду зарабатывать. Давай я также буду чистить туфли, как тот мальчик.

Посмотрел на Барри, а после на чистильщика ботинок, у меня вновь сжалось сердце. Детский труд запрещен, однако здесь это было нормой. Там и тут бегали дети, продавая газеты, кто-то чистил обувь, а были и те, кто честно жить не хотел и просто брал от жизни все, что хотел, или попросту воровал. И таких малолетних вороваек по улицам города было предостаточно.

— Да, разумеется. Со следующей зарплаты я куплю тебе все необходимое.

Мне приспичило отлить, поэтому мы немного отклонились от маршрута. Мы зашли в переулок неподалеку, где я увидел одиноко стоящего метрах в тридцати паренька. Времени искать другое место уже не было сил, поскольку природа брала свое. Я решил справить нужду там, где есть, отвернувшись в уголок. Но тут началось самое интересное. Озираясь по сторонам, я заметил, как к пареньку начали подходить люди, не обращая на меня внимания, и покупать сигареты и сигары. Сигареты он доставал из небольшой тележки, стоящей рядом, а сигары из внутреннего кармана пиджака. Справив нужду, я по-быстрому выскочил из переулка.

Солнце катилось уже к закату, когда мы возвращались домой. Несса и Барри были несказанно счастливы сходить прогуляться. По возвращении домой они все уши прожужжали Дарине, что ели мороженое.

Но я, в свою очередь, обдумывал, как дальше жить, ведь дальнейшее такое существование было невозможно.

Глава 4

Рано или поздно все хорошее кончается, вот и выходной пролетел, как фанера над Парижем, и вновь наступили суровые трудовые будни.

Все, как и до этого, мы разгружали и закружили суда, товарами перевозя их в ангар и обратно. В процессе работы ребята рассказали, что слышали об Арэне, будто, когда пришла к нему полиция, он был здоров и оказал сопротивление, именно поэтому его задержали. Кто-то говорил, наоборот, будто его больного увезли, не разбираясь. В общем, смысл был один, парень прилип надолго. Разумеется, я не радовался чужому горю, поскольку, как говорили ребята Арэн, и мухи не обидит, но как, собственно, и бывает, в тихом омуте черти водятся.

В одну из ночей мы, как обычно, разгружали судно. Данные суда всегда были забиты под завязку, и, чтоб их разгрузить вовремя, надо было просто пахать без отдыха. На небе забрезжил рассвет, и мы с напарником, тощим ирландцем лет за тридцать, с огромными залысинами, которого звали Вик, везли несколько ящиков с судна для размещения их в ангаре.

Ящики весили около пятидесяти килограмм, кажется, не тяжелые, но покидай их всю ночь, ты поймешь всю прелесть. И вот когда силы были почти на исходе, нам нужно было закинуть четыре ящика друг на друга. Первые два, как и полагается, установили без проблем,