укрепление территориальной власти немецких государей. Важной внешнеполитической задачей этих держав и территорий являлась ликвидация наследия Империи Карла V и противодействие ее возрождению. В годы Тридцатилетней войны начались складываться основы и самого перспективного направления развития Европы – правового буржуазного государства Нового времени. В начале войны его представляла Республика Соединенных Провинций, а ее окончание ознаменовалось возникновением Английской республики.

На протяжении всего XVII в. Франция переживала процесс утверждения абсолютной власти династии Бурбонов и роста политического влияния этого государства на континенте. Еще первый Бурбон – Генрих IV, будучи гением политических манипуляций, интуитивно чувствовал, как обернуть трудности в стране, только вышедшей из хаоса религиозных войн, к своей собственной выгоде и выгоде всех французов. Он понимал, что развитие большой по территории материковой страны, окруженной со всех сторон владениями Габсбургов, требовало сильной в военном отношении и централизованной монархии. Получилось так, что огромную роль в укреплении французского королевства и становлении его гегемонии на континенте сыграли именно события Тридцатилетней войны. Решающую роль в политическом управлении этими событиями сыграли два кардинала – Ришелье и Мазарини, и два полководца – Тюренн и Конде.

До 1635 г. Франция не участвовала в войне открыто, а преимущественно проводила «дипломатию пистолей», деньгами поддерживая своих шведов, голландцев, баварцев, немецких протестантских князей… Тем не менее, французы воевали, и не только в периодически проводимых кампаниях, но и в армиях союзников. Среди них был Анри де Тюренн.

Уже в 1629 г. в своей первой битве во время осады города Буа-ле-Дюк молодой Тюренн обнаружил великолепные знания саперного дела и показал мужество и сообразительность. В сложнейших условиях – на местности, частично залитой водой, он соорудил четыре батареи и вызвался вести атаку на брешь, которую они сделали. Еще накануне он распределил назначенные для атаки части согласно своему плану и на следующее утро сам повел их на штурм, который увенчался блестящим успехом, за что был произведен в капитаны и стал командовать ротой. Новому офицеру было всего 18 лет. На голландской службе он также отличился, проявив отвагу и выносливость, при осаде крепостей Клюмдерта и Виллендштадта. Главнокомандующий армией Нидерландов принц Фридрих-Генрих не сомневался, что «Тюренн имеет в себе все задатки сделаться великим полководцем»[26].

Осенью 1630 г. Анри, после короткого посещения матери в Седане, прибыл в Париж и был представлен Людовику XIII и кардиналу Ришелье. Республика Соединенных Провинций была союзницей Франции, а 19-летний Тюренн уже имел репутацию достаточно опытного офицера, прошедшего боевую школу в лучшей армии того времени. В том же году его полк снова был набран. Во время кампании в Пьемонте во время осады Казале он впервые встретился с Джулио Мазарини, тогда еще послом папы римского, а впоследствии ставшим кардиналом и первым министром Франции. Получилось так, что два человека, которых ждало впереди нелегкое и долгое сотрудничество, одновременно вышли на военно-политическую арену. Но когда Ришелье закончил кампанию в Италии, молодой человек опять отправился в Голландию на службу к Фридриху-Генриху. Это временное возвращение в литературе иногда объясняется тем, что гугенотское вероисповедание Тюренна затрудняло его карьеру во французской армии. Вряд ли, причины здесь были иные – Франция не будет воевать несколько лет, а молодой человек жаждал действия. К тому же реалии того времени позволяли строить двойную военную карьеру во Франции и Нидерландах. В эти годы большое впечатление на него произвели кампании шведского короля Густава II Адольфа, которые он внимательно изучил[27].

Тюренн жил в эпоху коренного военного переворота и глубоко и творчески вникал во все его изменения. Он лично убедился, что Республика Соединенных Провинций вела преимущественно «пехотную» войну. Кавалерия же в осадной войне была просто бесполезна – ей негде было продемонстрировать свои главные козыри – преимущества в подвижности и маневренности. В Голландии всегда можно было найти хорошую позицию, фланги которой были прикрыты искусственными или естественными препятствиями. Система Нидерландов прекрасно подходила для позиционной войны, преимущественно связанной с проведением полномасштабных осад. Но она не решала проблемы перехвата инициативы в свои руки и перехода в наступление на поле боя.

Заключив в 1629 г. при посредничестве французских, бранденбургских и английских дипломатов перемирие с Польшей на шесть лет, шведский король Густав Адольф через полгода высадился в Померании и в июле 1630 г. вступил в Штеттин – столицу померанского герцогства. Фактически он располагал этнически однородной армией, состоявшей из верных, сражавшихся за протестантскую идею, солдат. Позаимствовав у голландцев основные принципы подготовки и обучения войск, Густав Адольф внес серьезные коррективы в тактику. Он сделал ставку на дальнейшее усиление огневой мощи своей армии. Его мушкетеры строились не в 10, а в 6 шеренг, и в отдельных случаях могли перестраиваться в 3 шеренги. Большая скорострельность достигалась усовершенствованием мушкета и тщательнейшей тренировкой солдат. Ставка была сделана не столько на реальное поражение противника мушкетным огнем, сколько на моральное воздействие слаженной залповой пальбы. Одновременно пехоту сопровождали и поддерживали огнем легкие полевые орудия. Боевая линия шведов значительно расползлась по фронту, и современники видели в ней не столько активные свойства, сколько оборонительные. Густав Адольф словно создал из людей нерушимую живую стену. Чтобы придать этой «стене» ударную мощь, шведский король решил сделать главной маневренной и ударной силой своей армии кавалерию. Он запретил рейтарам и кирасирам вести огонь и обучил ее ведению атаки со шпагами и палашами наголо на максимально возможной скорости. Произвести выстрел получили право только первые две шеренги всадников. При этом он перемешал кавалерию с частями мушкетеров, которые должны были поддерживать ее огнем на поле боя.

Несмотря на свою заявленную первоначальную цель овладеть только Померанией и Мекленбургом, он, стремительно продвигаясь на запад, начал свое триумфальное шествие по Империи. Вся антигабсбургская коалиция воспрянула духом. Шведы повсюду встречали радушный прием протестантских жителей, почитавших их за ангелов, спустившихся со скандинавских гор, дабы избавить Империю от тирании папистов. «Северного льва» Густава Адольфа, талантливого полководца и государственного деятеля европейского масштаба, ожидали в протестантской Германии как мессию.

Но чтобы наступать дальше, шведскому королю сначала необходимо было заручиться поддержкой Бранденбурга и Саксонии и установить контакт с Францией. В январе 1631 г. в Бервальде недалеко от Франкфурта-на-Одере было достигнуто франко-шведское соглашение об организации безопасности в северных морях и восстановлении «попранной имперской тиранией» имперской же конституции. Густав Адольф обещал продолжать военные действия при условии получения французских субсидий в 400 000 рейхсталеров ежегодно. В соответствии со своей дипломатией по отношению к германским княжествам, заключавшейся в установлении status quo в Империи, кардинал Ришелье на переговорах добивался нейтралитета шведов по отношению к Баварии и Католической лиге. Густав Адольф согласился на это, но