которой сообщалось, что в ночь на 25 сентября в район Чернобыля двигались танки противника. В этот же день в указанный район была послана воздушная разведка. На проявленной фотопленке было установлено, что танки и артиллерия противника крадутся вдоль Днепра к узкому перешейку плацдарма. Такие же сведения поступили от партизан, действующих в том районе.

Командованию фронта стало ясно, что противник замыслил коварный план: отрезать войска, находившиеся на западном берегу Днепра, нанести им поражение и тем самым восстановить миф о неприступности оборонительного вала на Днепре. Но когда замысел врага разгадан, внезапности не будет. Напротив, гитлеровских генералов ждал здесь внезапный контрудар. На войне огонь гасится огнем, клин выбивается клином.

Большую и полезную работу провели разведчики Первого Белорусского фронта в подготовке и проведении Белорусской операции под кодовым названием «Багратион». Армии Рокоссовского в начале этой операции действовали на бобруйском направлении.

Минувшие годы войны многому научили работников разведки. К моменту принятия решения командованию фронта были представлены довольно полные сведения о противнике: на бобруйском направлении оборонялась 9‑я немецкая армия в составе тринадцати пехотных и одной танковой дивизии; оборона построена по речным преградам — Добрицск, Добысне, Оле и Березина, глубоко эшелонирована; первая полоса имеет пять-шесть линий траншей с многочисленными ходами сообщения и отсечными позициями; населенные пункты превращены в опорные узлы сопротивления; город Бобруйск обведен двумя рядами оборонительных сооружений, во всех его каменных зданиях и подвалах — огневые точки, улицы забаррикадированы...

Картина не из радостных. Но лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Разведчик не имеет права преуменьшать или преувеличивать силы противника в угоду своему начальству.

Такое реальное представление о силах и возможностях противника, конечно, доставило командованию фронта немало трудностей в поисках верного решения, зато, как известно, удар на бобруйском направлении был для противника ошеломляющим и неожиданным.

Наступление советских войск в Белоруссии началось 23 июня сорок четвертого года. Утром этого дня двинулись вперед главные силы Первого Прибалтийского, Третьего и Второго Белорусских фронтов. А 24 июня в бой вступили и войска Первого Белорусского фронта. 27 июня в окруженном Бобруйске, в северной его части, командир 35‑го корпуса немецкий генерал фон Лютвиц собрал группировку в пятнадцать тысяч гитлеровцев и 150 танков, чтобы с утра 28 июня пробиться из окружения на север, в полосу действий 4‑й немецкой армии. Не вышло. Советские разведчики своевременно обнаружили скопление вражеских войск. Командование разгадало маневр и нанесло по группировке, находившейся на марше, мощный удар штурмовиков и бомбардировщиков воздушной армии Руденко.

Небольшая, но известная по истории русская река Березина и на этот раз стала могилой для многих оккупантов: фон Лютвиц и его подопечные в панике пытались переплыть ее, но для многих из них западный берег оказался недосягаемым.

Развитие грандиозной операции «Багратион» сочеталось с активными действиями белорусских партизан, которые не только обеспечивали штаб фронта точными данными, но и сами наносили удары по вражеским войскам. Вот уж действительно горела земля под ногами гитлеровцев. Их били и с фронта, и с тыла, и с флангов. Так продолжалось до полного изгнания захватчиков с белорусской земли. Затем врага погнали дальше на запад, до самой Вислы. Такой размах приобрела операция «Багратион».

После форсирования Вислы и завоевания плацдармов на ее западных берегах южнее и севернее Варшавы советские войска приступили к подготовке операции по изгнанию фашистских войск с польской земли. Командовать войсками Первого Белорусского фронта стал в это время Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

И снова перед разведчиками возникло немало сложных задач: глубина операции Висла-Одер планировалась более чем на пятьсот километров; проученные опытом минувших лет войны на восточном фронте, гитлеровские генералы теперь более изощренно маскировали свои замыслы и приготовления; нельзя. было исключить возможность, что противник применит новые виды оружия, подобно ФАУ‑2, или реактивных истребителей, появившихся к этому моменту на немецких аэродромах... Перед гибелью преступная банда Гитлера: могла пойти на самые изуверские решения...

Уже на первых порах изучения обстановки наши разведчики встретили каверзные ухищрения противника.

Так, на участке 46‑го немецкого танкового корпуса, обороняющегося на варшавском направлении, воздушная разведка зафиксировала необычное для такого соединения количество артиллерийских и минометных батарей. Откуда так много артиллерии на этом участке? Сначала казалось, что начальник артиллерии этого корпуса развернул слишком много ложных позиций и тем выдал свою несостоятельную хитрость. Нет, ничего подобного. Специалисты опровергли этот довод: на фотоснимках они легко отличили бы ложные позиции от действующих.

Было решено взять контрольного «языка». Дело нелегкое, но войсковые разведчики вскоре привели с той стороны трех немецких солдат. Однако они не дали четкого ответа на этот вопрос. Пришлось организовать охоту за «языком»-офицером. Удалось захватить командира одной батареи. Он-то и раскрыл весь план: ложные позиции оборудованы как действующие. Батареи и орудия перемещались с одной позиции на другую, и создавалось впечатление, что все они действующие.

Так день за днем прояснялась до мельчайших деталей мгла по ту сторону переднего края. На квадраты карты фронтовой разведки наносились синим карандашом все новые и новые детали вражеской обороны. Чем больше синих штрихов на карте, тем светлее на душе у разведчика.

Но вот это белое пятно юго-западнее Варшавы... Остались считанные часы до представления полного доклада о противнике. Но разве можно идти к командующему, когда на карте белое пятно? Не ответить на вопрос, что так тщательно замаскировал противник на том участке, — значит признаться в своей беспомощности, отказать себе в праве называться разведчиком. Нет, надо еще и еще раз проанализировать поведение противника, его психологию, мысленно вернуться в мир изощренных хитростей немецких генералов, которые пришлось разгадывать в прошлом.

Хотя бы какая-нибудь зацепка, необходимая деталь, приоткрывающая тайный замысел противника! Но такой детали пока не было.

Но вот воздушные разведчики доставили свежую пленку. Она была проявлена. Сфотографированная на ней местность, казалось, ничем не привлекала внимание: все как прежде, как уже изображено на знакомых квадратах карты. Лишь напряженным взглядом можно было уловить один еле заметный штрих: минувшей ночью ветер смел снег перед оврагом, и там обозначилась колея с отпечатками широких гусениц. Наконец-то есть за что уцепиться!

Прошло еще несколько дней напряженной работы, и на заседании Военного совета фронта было внесено предложение нанести по опушке лесного массива юго-западнее Варшавы мощный удар авиацией. Это целесообразно сделать накануне или в самом начале наступления.

— Какие силы там сосредоточены? — спросил маршал Жуков.

— Свыше шестидесяти самоходных артиллерийских установок типа «фердинанд» и «пантера».

— Мощная противотанковая засада, —