Шрифт:
Закладка:
- Только не говори, что он воспользовался тобой…
- О, нет! – воскликнула она, и ее глаза наполнились страхом. – Нет! Что ты! Он совершенно не такой!
Я знала, что Сторн благороден, но не могла не спросить. Мы все иногда ошибаемся.
- Слава богам! – я не удержалась и облегченно выдохнула. – Летиция, ты меня напугала. И что же он говорил тебе?
- Он говорил, что в тот момент, когда наши взгляды встретились, понял, что искал именно меня, что это было как удар молнией… - ее глаза затуманились, а на губах заиграла улыбка. – И я знаю, что Сторн говорил правду! Но мне пришлось отказать ему! Прикинуться равнодушной!
- Но ему никто не может помешать жениться на тебе. Сторн Линд не принц крови и даже не правитель какой-нибудь провинции. Он не из высшего дворянства и никому ничем не обязан!
- Ты забыла, что я беглая служительница храма Эрины! – всхлипнула девушка. – Меня ждет наказание и позор. Я – собственность храма.
Вот как раз об этом я и забыла…
- Погоди, не плачь, - я прижала ее к себе, поглаживая вздрагивающую спину. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я тебе обещаю.
- Нет… - Летиция побледнела, а ее глаза стали темными и глубокими, как старый колодец. – Из храма никого и никогда не отпускали. Это невозможно.
- Допустим, я похлопочу за тебя? – мне хотелось счастья для этой милой девочки, испытавшей на себе все тяготы нелегкой судьбы. – Я и герцог.
- Нет, – Летиция отшатнулась от меня и прижалась к стене. – Нет! Из храма девушка может уйти только дорогой Эрины!
- Что это значит? – я чувствовала, что в ее словах скрыта жуткая правда. – Что такое «дорога Эрины»?
- Те, кто отрекается от служения, заканчивает свои дни в море! – она заплакала так горько, что у меня сжалось сердце. – Никто не может уйти от благочестивой богини просто так.
Ну, нет! Такого я точно не допущу! Не знаю, как к этому отнесется Леон, но такая жестокость просто неприемлема.
Когда я возвращалась в замок, горизонт затянуло темными тучами, но где-то там, над облаками, продолжал светить желтый шар солнца, пронзая лучами плотное покрывало неба. Для меня пасмурные дни всегда были наполнены особой прелестью - солнце не резало глаза, все казалось спокойным и тихим, будто подернутым дымкой полуденного сна.
Мне нужно было срочно поговорить с мужем, чтобы избавить Летицию от тяжелых пут прошлого. Все имеют право на счастье, а эта девочка и подавно. Какими бы ни были правила и законы духовного мира Синцерии, но спасти от них жаждущее жизни дитя стало моей целью.
- Когда же закончатся эти сюрпризы, дорогая? – Леон внимательно выслушал меня, но легче мне не стало. Его лицо оставалось хмурым и озабоченным. – Вы понимаете, что забрать из храма служительницу не так просто. Я бы сказал, невозможно.
- А если предложить денег? – мне не хотелось верить, что выхода не было. – Много денег.
- Нет, это оскорбление для храма, - покачал головой герцог. – Этого делать нельзя.
Значит, жутким образом наказывать своих послушниц - это нормально, а избавить их от этого – оскорбление храма…
- Я никогда не понимала, почему у такой доброй богини такие жестокие служители! – в отчаянии воскликнула я. – Это ведь абсурд!
- Каждая страна Синцерии сама выбирает, как поклонятся богам, - ответил Леон. – Традиции формировались столетиями, и вряд ли кто-то сможет сломать устои.
- Но я должна помочь Летиции! Они со Сторном нравятся друг другу! – в моей голове формировались идеи одна за другой. – А что если они поженятся и уедут к Сторну? Кто узнает, что Летиция служительница?
- Рано или поздно кто-то узнает ее и тогда разрушится все, ты это понимаешь? – Леон поднялся из кресла и подошел ко мне сзади. – Будет скандал. Пострадает не только Летиция, но и Сторн. Духовенство имеет власть, и государство не вмешивается в их дела. Все очень сложно, дорогая.
Он обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.
- А когда-нибудь были случаи, чтобы девушку отпускали из храма? Хотя бы один? – я не теряла надежды. – Ты не слышал ничего подобного?
- Нет, но мы можем спросить у семьи. Возможно, кто-то что-нибудь да знает, - предложил Леон. – Сейчас я соберу всех в малом зале.
Удивлению родных не было предела. В замке гостило семейство маркиза, и теперь в комнате кроме нас с мужем находилось пятеро человек. Гортензия, Элла и Клари тоже присутствовали при разговоре. По мере того, как продолжался мой рассказ, Элла все больше бледнела. Ее движения стали нервными, а взгляд наполнился страхом.
- Летиция? – наконец, выдавила она из себя, а Клари опустил глаза. – Как она?
- Хорошо, - ответила я, надеясь, что это искреннее раскаяние, а не страх перед неизбежной встречей с так называемой «подругой». – С ней все в порядке.
- Бедное дитя… - прошептала Гортензия, и на ее лице появилось сожаление. – Но разве ей можно чем-нибудь помочь?
- Однажды я слышал историю, что служительница храма Эрины смогла уйти оттуда, - вдруг сказал Клари. – Оказалось, что продавшие ее в храм люди не были ее родителями. Девочку украли и чтобы заработать денег, отдали в служительницы. Жрицам пришлось отпустить ее, ведь настоящие родители не давали позволения на ее служение. Если хоть один человек из семьи против, девочку не брали.
- Но это нам никак не поможет, - сказал Леон, выслушав его. – Летицию продали в храм родственники и это вполне законно.
- Погодите… - я резко встала, чувствуя, как внутри все трепещет от вспыхнувшей вновь надежды. – Отец Летиции не соглашался продавать ее в храм! Он бросил ее мать и не знает о судьбе своей дочери!
- Ты знаешь имя этого человека? – поинтересовался Леон, но я лишь развела руками.
- Может Летиция знает имя своего отца?
- А мне кажется, нужно рассказать все Сторну Линду, - высказал свое мнение маркиз. – Он должен знать об этом.
- В этом ты прав, - поддержал его герцог, и мне это тоже показалось разумным. – Если он неравнодушен к этой девушке, то было бы честным, чтобы он знал всю правду.
На следующий день мы отправились в таверну, чтобы узнать хоть что-то у самой Летиции. Но, к большому сожалению, она не знала имени своего отца. Герцог подробно расспросил о ее семье и, узнав, где они живут, решил навестить их. Я сразу же поддержала эту идею, возможно, получится узнать у матери Летици, кто ее отец?
Дом ткача находился на улице, где жили ремесленники, и выглядел довольно неплохо по сравнению с другими. У него были крепкие стены, добротная крыша и дворик, вымощенный камнем. По нему бегали две девочки лет десяти, а за ними наблюдал вполне бодрый старик.
Он с удивлением посмотрел на наш экипаж, остановившийся возле его дома, а потом испуганно поднялся с крыльца, поняв, кому он принадлежит.
