— Ты и это знаешь?

— Я знаю о ней все, — печально улыбается Кира.

— Что планируешь делать?

— Поеду в кругосветку, — пожав плечами, отвечает Кира. — Я уже и программу себе составила, и попутчиков подобрала. Побываю в местах, куда ты так и не добрался. Сменю жанр живописи и заведу себе темнокожего любовника. Или сразу двух. А, может, наведаюсь к Данилову на Бали. Он до сих пор один, и я разбита в хлам. Кто знает…

— Не переусердствуй Кир, — я накрываю ее ладонь и мягко сжимаю пальцы. — Не ищи сложных мужиков. Включи эгоистку и просто живи для себя.

— Как ты когда-то?

— Да, — не сразу соглашаюсь я, но быстро понимаю, что отчасти она права. В нашем браке я действительно жил своими интересами, а она — моими.

— Переживаешь за меня?

— Очень, — отвечаю абсолютно искренне.

Шумно втянув воздух, Кира наклоняет голову и упирается лбом в мое плечо. Я перебираю ее волосы пальцами, чувствуя, как стальные тиски сдавливают грудную клетку.

— Ты хоть немножко меня любил?

— Конечно. Я был с тобой счастлив, Кир.

— Я тоже, Макс, — сдавленно шепчет она и резко отпрянув, смахивает с щек скатившиеся слезинки. — Все, я больше не ною и никакой жалости к себе. Пойду, не провожай, — вымученно улыбнувшись соскальзывает со стула и, забрав свои экземпляры документов, идет к выходу.

— Спасибо за вещи и… за все остальное, — опомнившись, бросаю ей в спину.

— Пиши, если вдруг соскучишься, — Кира останавливается в проеме, но так и не решается обернуться. — Хотя нет. Лучше не надо. И на мои звонки и письма не отвечай. Будь уверен, у меня все будет в порядке.

Она уходит, оставляя запах своих духов и терпкую горечь на душе. Наш сравнительно короткий брак был насыщен яркими незабываемыми событиями, и, отпуская Киру в новую жизнь, я прощаюсь с огромной частью — своей. Мы познали много радости и много горя и в какой-то момент сломались, утратив ту хрупкую неокрепшую связь, на которой держались наши отношения.

Закурив сигарету, я выхожу на крыльцо. Кира уже уехала, и уверен, она приложит максимум усилий, чтобы мы с ней никогда больше не пересеклись. По крайней мере до тех пор, пока не залатает свое сердце. Исходя из того, как она уверенно говорила и с каким достоинством держалась, этот процесс уже запущен и значительно продвинулся вперед.

В кармане брюк пиликнул телефон. Достаю его и открываю всплывшее на экране сообщение:

«Нам надо взять паузу. До тех пор, пока мы оба официально не разведемся. Я так не могу. Прости.»

Сжав пальцами переносицу, устремляю уставший взгляд в усыпанное звездами небо и глубоко затягиваюсь сигаретой, ни о чем, абсолютно ни о чем не думая. Я предполагал, что Варю будет временами крыть. Ничего неожиданного не произошло.

Выбросив затушенный окурок в мусорку, возвращаюсь в дом и решительно прохожу на кухню. Сфотографировав лежащее на барной стойке свидетельство о расторжении браке, одним кликом отправляю Варе и следом печатаю сообщение:

«Я абсолютно свободен. И весь твой.»

Она тут же просматривает, но ничего не отвечает. Это нормально, убеждаю себя. Варе нужно время, чтобы осмыслить новую реальность, и я ей его дам. До завтрашнего вечера. И ни днем больше.

Варвара

Я приползаю из офиса без сил. Уставшая, выпотрошенная и полностью утратившая веру в способность Ладыгина хоть как-то улучшить мое положение. Он по-прежнему кормит меня обещаниями, что плачевная ситуация вот-вот сдвинется с мертвой точки. С самого утра я созвонилась с обеими воспитательницами из группы Ильи, и они поведали, что за время его отсутствия, Влад приходил в детский сад каждый день. Меня охватил ужас и лютая ярость. Если бы я не прислушалась к маме, он спокойно мог забрать сына из сада и не поставить меня в известность. Не для того, чтобы скрывать от меня или похитить… Нет. Вчерашний спектакль наглядно показал, что подобными манипуляциями он ставит перед собой несколько иные цели. Одна из них — довести меня до нервного истощения, заставить пойти на попятную и явиться к нему с повинной. Еще вчера утром я бы сказала, что таким образом Влад ничего не добьётся и вызовет обратную реакцию. А сегодня понимаю… шансы у него есть и неплохие.

— Я могу попросить вас не отдавать Илью отцу? — ни на что особо не надеясь, поинтересовалась я у заведующей. — Написать заявление, например?

— Без решения суда мы не имеем права отказать законному отцу в праве забрать ребенка.

То есть до судебного заседания мне просит жить как на пороховой бочке, каждый день ожидая подвоха от мужа и свекров. И ровно столько же продлятся проблемы с моим бизнесом. А если Влад на суде пойдет в отказ, то будет еще одно заседание. После трех месяцев, представляемых по закону на примирение супругов.

Три месяца ада… Я выдержу столько?

Не уверена.

Днем в студию пожаловала очередная проверка. На этот раз пожарная инспекция, но, к счастью, при всем желании найти нарушения и к чему-нибудь прицепиться, к обеду они покинули офис ни с чем.

Ума не приложу, как Макс умудрился получить развод за неделю, но его свободное положение совершенно не меняет мое — удручающее и почти безысходное.

— Варь, мы на прогулку, — мама осторожно дотрагивается до моего плеча.

Вздрогнув, я отворачиваюсь от кухонного окна и смотрю на нее затравленным взглядом.

— Может, не надо? Я боюсь…

— А ну-ка успокоилась! — взяв меня за руки, мама подталкивает мою еле живую тушку к стулу и заставляет сесть. — Отставить панику, Варь. Ты накручиваешь себя.

— Мне нужна помощь, мам, — признаю я, убирая растрёпанные волосы за уши. — Я не ожидала такого прессинга. Ты предупреждала, помню, но то, что они творят, выходит за рамки разумного. Суд через три недели, я просто не вытяну…

— Ма, пошли с нами, — врывается на кухню Илюша, одетый в модную новенькую ветровку. — Хватит сопли на кулак наматывать. Я тебя простил, — заявляет он.

Протопав прямо в уличных кроссовках ко мне, сынок обнимает меня за талию обеими руками и прижимается головой к моему животу. Я надрывно всхлипываю, гладя темные мягкие волосики.

— Давай Максиму позвоним? Ты с ним всегда веселая, — отстранившись Илюша с недетской серьёзностью смотрит мне в глаза. — Так и быть, пусть живет с нами, но с одним условием…

— Все, что хочешь, — шепчу я, улыбаясь сквозь слезы.

— Мы заведем собаку.

— Завтра же начнем выбирать, — быстро соглашаюсь, радуясь положительной перемене в настроении моего маленького гномика.

— И папа сможет приходить к нам в гости, а я к нему, —