рука с каким‐то длинным предметом в ней опустится на тело беззащитной женщины. Я влетел в комнату с такой скоростью, что занесший свое орудие над жертвой убийца не успел даже обернуться и понять, в чем дело, схватил его за поднятую над головой руку и с силой дернул на себя. Судя по руке, волосатой и мускулистой, это был мужчина, хорошо развитый физически. И тем не менее он не устоял, споткнулся о мою ногу и упал на спину. Раздался крик лежащей на кровати женщины, но она тут же оборвала его. Я не надеялся, что мужчина легко сдастся, и он действительно вскочил на ноги и бросился на меня. Я вовремя заметил мелькнувший в темноте кулак, поймал руку противника на противоходе, отвел ее в сторону и от души врезал мужику по физиономии кулаком. Он отлетел к стене, сметая попавшиеся ему на пути стулья, и впечатался в нее. Я подбежал, схватил его за шею и стащил вниз на пол. Затем заломил ему за спину руку, к ней же присовокупил другую и в поисках подходящего предмета для связывания противника пошарил вокруг себя. Нащупав рукой телефонный шнур, с корнем вырвал его с одной стороны и более‐менее надежно стянул им руки мужчины, затем потянулся к стоявшей на тумбочке настольной лампе. Интересно, какой на этот раз способ задумал преступник, чтобы представить убийство несчастным случаем?

Я нажал на выключатель, вспыхнул свет, и моим глазам предстала странная картина: на одноместной кровати лежала, повернув ко мне голову, женщина лет тридцати пяти и смотрела на меня расширенными от ужаса глазами. Ее руки были вытянуты над головой и привязаны мягкими ремнями к спинке кровати, точно так же были привязаны к другой спинке ноги. Она была абсолютно голой, как и мужчина, лежавший на полу. Я перевернул его на спину, чтобы увидеть лицо. Широкоскулое, широконосое, с узковатыми глазами лицо его выражало неподдельный испуг. Мужчина, на вид лет сорока, был мне незнаком.

— Эй, мужик, ты чего хочешь? — проговорил он сдавленно, потому что мое колено с силой упиралось ему в грудь.

— А что у вас здесь происходит? — грозно спросил я.

— А твое какое дело? — огрызнулся мужчина.

— Как это какое? — рявкнул я. — Из нашего отеля уже три человека в морге лежат. И я не хочу, чтобы туда отвезли еще одного, — и указал глазами на лежащую на кровати женщину.

— Да ты что, рехнулся, что ли? Какой труп, что ты мелешь? — проговорил мой пленник. Он, очевидно, принял меня вначале за какого‐то грабителя, а теперь, сообразив, что это не так, вдруг осмелел и сам, в свою очередь, начал наезжать на меня. — Это, между прочим, моя жена!

М‐да, кажется, я влип основательно. Но нельзя отдавать мужику в руки инициативу в разговоре, нельзя идти на попятный, иначе за хулиганство придется ответить. И я, не подавая виду, что весьма обескуражен, вновь грозно заговорил:

— Вот я сейчас отведу тебя в полицию, пусть там и разбираются, кто вы такие на самом деле и чем здесь занимались. Вставай давай, пошли! — Схватив мужика за шею, я попытался его приподнять.

— Он правду говорит! — подала голос женщина, пряча в подушку лицо. — Мы на самом деле муж и жена… гражданский брак у нас, — добавила она после паузы.

«Ага, ври, — подумал я с иронией. — Любовники небось, приехали в Турцию отдыхать втайне от своих семей». Но не стал уточнять, кем они доводятся друг другу, прикинулся дурачком.

— И что же он над вами издевается? Что за садизм?

— Ой, да не морочь ты нам голову, — чуть смутившись, проговорил мой пленник. — Сам все прекрасно понимаешь.

Честно говоря, я слышал о подобных вещах, видел даже фотографии в Интернете, но всегда думал, что это так, постановочные кадры, а в жизни такого быть не может. Но вот, гляди‐ка ты, оказывается, может. Я сделал вид, якобы сильно удивился:

— Вы что? Извращенцы?

— Да какие мы извращенцы! — густо покраснел мужчина. — Это просто сексуальная игра такая! Давай развяжи меня! И сматывайся‐ка отсюда.

— Нет, я все‐таки полицию вызову, — не унимался я. — Пусть придут стражи порядка, посмотрят, протокол составят.

— Да ты что, дурак, что ли? — возмутился пленник. — Опозорить нас хочешь? Давай вали отсюда, пока я сам полицию не вызвал и не посадил тебя за вторжение в личную жизнь и нанесение мне побоев. Быстро развязывай!

Прежде чем развязать его, я обратился к женщине:

— Все то, что он говорит, правда?

— Правда, — глухо ответила она, так и не показывая мне своего лица.

Повозившись немного, я развязал на его запястьях телефонный провод.

— Ладно, приятно было познакомиться. А вы, мадам, — обратился я к лежащей на кровати «сексуальной рабыне», — если что, зовите меня на помощь или стучите в стенку. Я обязательно приду, — и, развернувшись, шагнул к двери.

— Слышь, мужик, пожалуйста, никому не говори о наших с женой сексуальных пристрастиях, а то ославят на весь мир, потом греха не оберешься, — смущенно попросил мой бывший пленник.

— Хорошо, ребята, и вы тоже не говорите о том, что здесь произошло. Я ведь действительно подумал, что здесь преступник.

— Ладно, будем молчать, — кивнул мужчина.

Тем же путем, пробравшись через балкон, я вернулся в свой номер и снова плотно закрыл за собою дверь, забаррикадировав ее свободной кроватью.

Едва я лег, собираясь наконец‐то уснуть, как в дверь робко постучали. «Опять, что ли, извращенец пришел просить меня никому не говорить о его садомазохистских наклонностях», — подумал я с неприязнью и направился в прихожую. Повернул защелку замка, открыл дверь и обомлел. На пороге стояла… черт… я не верил своим глазам… Уж не видение ли это! Может быть, я все же уснул и теперь вижу это диво во сне? Но нет, на пороге действительно стояла она, живая, настоящая Алина. Ах, боже мой, какое чудо! Она была одета в легкое черное с белыми вкраплениями платье, обтягивающее ее фигурку до талии, а дальше до середины колена платье было свободным, воздушным и просвечивающим и обута в сланцы. Ах, это милое личико в обрамлении пышных черных волос, ниспадающих на плечи и грудь! Ах, эти губки бантиком, созданные для поцелуя! Ах, этот изящный, чуть курносый носик, о который я с удовольствием потерся бы своим носом, вдыхая аромат свежевымытого тела, благоухание которого чувствовалось даже на расстоянии и дурманило мне голову. Ах, эти темные глаза, такие невинные и пьяные-пьяные! Да-да, насчет пьяных глаз я не ошибся, девица действительно была под хмельком, более того собиралась продолжить возлияния, ибо держала в одной руке бутылку