на чердаке тоже слой изоляции проложили, чтобы не капало на драгоценные ихние картины и книжки. Вот ведь г-г-г-государство на какую фигню столько денег потратило! – Сергей осекся под строгим взглядом сыщика. – К-к-к-короче, потом воткнули вентиляционные трубы и потолок подвесной смонтировали. А зачем тебе, командир, наши строительные заморочки?

– Дачу себе хочу строить, – Лев ушел от вопроса. – Решил у тебя проконсультироваться.

– З-з-за совет оплату гони, – шутливо заявил его сутулый собеседник. – Мне чалиться теперь долго, а с воли никто не г-г-греет. Не обессудь, к-к-командир, каждый крутится как может.

– Найду, кто монеты украл, вот и будет тебе оплата.

Но строитель в ответ разочарованно махнул жилистой широкой ладонью:

– Да кто украл, уже пузо свое на море греет. Вот помяни мое слово, это рыжий с Марьянкой сперли монетки, а на шабашников вину переложили. Наследили Мараткиными тапками, пацан сядет, а они и дальше будут на свободе ф-ф-флиртовать. Не успели просто вынести добычу свою, схоронили, что первое под руку попалось, в ведро с краской, а мы теперь все шишки собираем.

Встреча с рабочим сыщика развеселила, хотя подозрения насчет Яковлева у него только усилились: может быть, он флиртовал с женой директора, чтобы получить побольше информации о системе хранения, расписании сторожей и других важных нюансах, которые помогли провернуть кражу? Да еще и подозрительно выглядело общение этой троицы – бухгалтер, прораб и чиновник, что они там отмечали в дальнем углу парка, какое событие?

Лев Иванович взглянул на часы, еще есть время, чтобы увидеться с Марьяной Симоновой и расспросить ее, о чем они вели долгие беседы с Яковлевым втайне от других сотрудников музея. Но осуществить это он не успел, на дисплее телефона высветился незнакомый номер.

– Лев Иванович Гуров? – на том конце беспроводной линии звучал строгий голос. – Это Эльвира Николаевна, из прокуратуры. Мы договаривались, что завтра вместе проведем кхмм… беседу с гражданином Яковлевым. Но он как только услышал о приглашении в прокуратуру, стал настаивать на срочном визите. В общем, он через час будет у меня. Сможете подъехать?

– Да, только что освободился. Без меня не начинайте. – Лев решил, что как раз и узнает лично у Яковлева, что же он шептал на ухо Марьяне. А заодно в официальной беседе можно задать вопросы об алиби чиновника в ночь похищения альбома с монетами.

В прокуратуре на входе его уже с нетерпением высматривала Эльвира Николаевна:

– Вы что так долго? Он уже приехал с адвокатом, ждут в коридоре. Я сказала, что пропуск вам оформлю и начнем.

– С адвокатом? – удивился оперативник, расписываясь в журнале у дежурного на входе. – А вы ему какую причину озвучили для беседы?

– Как какую? Что он свидетель по делу о краже альбома с монетами из музея-библиотеки. В конце концов, он куратор этой муниципальной организации. Директор в больнице, сотрудников там кот наплакал. Мне казалось логично, что я его как представителя департамента приглашу для обычного опроса в качестве свидетеля, – следователь торопливо излагала свои мысли, пока они поднимались на третий этаж в ее кабинет. – А он заявился с адвокатом. Неужели нормальный человек, если он не боится разоблачения или обвинения, притащит адвоката с собой? Я разговаривала с ним очень мягко, сослалась на вас, что приглашаю официально дать показания о проблемах в музее. А он занервничал, потребовал сегодня же встретиться и еще и адвоката пригласил. Понимаете, адвоката! Зачем платить человеку деньги за защиту, если никто не нападает? Видимо, вы правы были в своих подозрениях, Лев Иванович, у Яковлева были мотивы для похищения монет, не зря он так перепугался обычной беседы со следователем. Наверняка что-то скрывает, боится! Это хорошо, что он боится, когда человек нервничает, ему сложно лгать. Поэтому я не стала без вас начинать беседу, нужен опытный оперативник, чтобы поймать его на оговорках. Сейчас мы вместе его быстро выведем на чистую воду, и адвокат не поможет.

Настроена Эльвира Николаевна была по-боевому – так же как Гуров, она любила свою работу, ей приносило удовольствие, когда пазл преступления складывался и подозреваемый, смирившись перед неизбежным разоблачением, начинал признаваться в своих черных делах. Работала она следователем давно и славилась среди коллег щепетильным отношением к фактам и уликам.

В кабинете женщина с суровым выражением лица заняла место за рабочим столом, Гуров пристроился в отдалении у металлического сейфа, а Яковлев и его спутник, одутловатый пожилой мужчина в сером костюме, – на двух стульях напротив следователя.

Эльвира Николаевна углубилась в изучение документов, и в кабинете повисла тяжелая тишина: часы на стене отсчитывали секунды, шуршали листы сшитого дела, тяжело дышал полный адвокат, поскрипывал стул под ерзающим Яковлевым. Через несколько минут молчания чиновник не выдержал и выпалил визгливо:

– Ну зачем вы нас вызвали? Я сорвался с работы, бросил все дела!

Адвокат мгновенно прервал его:

– Не волнуйтесь, Андрей Юрьевич, я все улажу. Вы имеете право не отвечать на вопросы.

– Нас? – Эльвира Николаевна удивленно вскинула острую бровь. – Вас, Андрей Юрьевич, да, я пригласила для беседы. А вот ваша группа поддержки непонятно с какой целью прибыла.

– Группа поддержки?! – тон у адвоката стал возмущенным. – Прошу вас выбирать выражения! Мой клиент и я готовы сотрудничать со следствием, а не выслушивать оскорбления. Вы можете начинать задавать вопросы, надеюсь, вы в курсе, что время для допроса у вас ограничено?

Тон у следователя стал вдруг мягким, как кошачья лапка, в которой спрятались коготки. Гуров усмехнулся, ему нравилось, как ювелирно работала Эльвира Николаевна с подозреваемым, пробуя разную тактику общения, меняя тональность беседы, чтобы Яковлев и его адвокат могли запутаться и сделать ошибку в наслоении лжи.

– Ну что вы, Андрей Юрьевич, произошло какое-то недоразумение. Возможно, вы меня неправильно поняли во время телефонного разговора. Повторюсь, я вас пригласила как свидетеля, и очень важного свидетеля. Лев Иванович Гуров после беседы с вами сказал мне, что вы обладаете ценной информацией по делу о похищении коллекции. Нам очень важна сейчас трезвая и профессиональная оценка работы музея, чтобы разобраться в произошедшем и найти виновного. Я так понимаю, вы очень долгое время боролись с массовыми нарушениями в музее и неоднократно фиксировали результаты ваших наблюдений в служебных записках?

– Вот именно, очень долго! А реакция была нулевая, этот пенсионер никак не хотел покидать свой насиженный пост! – Яковлев возбужденно заговорил на любимую тему, поняв, что опасность его подозревать в преступлении миновала. Адвокат сделал останавливающий жест, но чиновник нетерпеливо отмахнулся.

Эльвира Николаевна замедлила бурный поток излияний чиновника:

– Очень, очень важные вещи вы рассказываете. Как специалист, вы должны понимать, что необходимо все нарушения официально зафиксировать.