В дополнение к очевидно наплевательскому отношению Джо к прибыльности ConsenSys то же происходило и в сфере профессиональной этики. К примеру, он начал встречаться с Юн-Юн Чен, UX-дизайнером (UX – графический интерфейс) ConsenSys лет на двадцать младше его. (Она – одна из немногих избранных, кто присутствовал на частной церемонии с аяхуаской после ретрита на Бали.) В Давосе он приводил ее на некоторые деловые совещания; брал с собой в командировки в Индию и Францию на встречи с высокопоставленными министрами и правительственными чиновниками. Он как будто не замечал, что отношения с собственной работницей – это некорректно, что их не стоит афишировать, а ее присутствие на собраниях смущает сотрудников. Приводило это и к комичным ситуациям. Идет, скажем, совещание высшего звена с обсуждением контрактов, присутствует всего горстка людей из ConsenSys, и среди них ни с того ни с сего – Юн-Юн; это было настолько непредсказуемо, что даже абсурдно: «Что здесь делает UX-дизайнер, если не позвали тех, кто непосредственно связан с проектом?» Джо приглашал Юн-Юн даже на личные встречи с сотрудниками «один на один». Один из них, уже не работающий в ConsenSys, с этим смирился: «Моя задача – использовать сорок минут встречи как можно лучше. Я ничего такого об этом не скажу. Его девушка, его компания, его проблемы. Это профессионально? Нет. Но он так делал? Да». (Джо говорит, что в их отношениях нет ничего неприличного, что они отделяли личную жизнь от рабочей, а на деловые ужины часто приходят со своими девушками – хотя его сотрудники утверждают, что Юн-Юн присутствовала и на встречах с высокопоставленными министрами, а не просто на ужинах.)

Если в ConsenSys и был какой-то смысл, то, с точки зрения сотрудников, он заключался в теории «оправдано все, что повышает стоимость эфира». Фиксация на Ethereum и его стоимости критиковалась в докладе от февраля 2017 года, где авторы задавались вопросом, чему именно Джо желает успеха – ConsenSys или Ethereum. Еще в этом докладе компанию обвиняли в раздувании хайпа вокруг эфира, что вызывало конфликты интересов при консультациях клиентов, которые не хотели рисковать, вкладываясь в конкретную криптовалюту. (Джо не последовал ни одной рекомендации доклада – он утверждает, что вообще не знал о его существовании.)

И это еще одно возможное объяснение, почему Джо не стремился к прибыльности: как предположили высокопоставленные руководители ConsenSys, компания нужна была ему только для накачки стоимости эфира. Если он располагал, скажем, 5 миллионами эфира, то мог потратить 1 миллион, чтобы остальные 80 % стоили дороже. Если предположить, что Джо купил биткойн в день начала краудсейла Ethereum, – а это консервативная оценка, ведь, скорее всего, он купил биткойн намного раньше, когда тот был на порядки дешевле, или намайнил сам, и тогда его затраты еще меньше, – его вложения могли приумножиться как минимум в тысячу раз. А поскольку ConsenSys выпускала инфраструктурный инструментарий для Ethereum-проектов, то они, даже если не были «спицами» ConsenSys, все равно порождали спрос на эфир. Если это и есть стратегия Джо, она себя оправдала. (Сам он говорит, что «накачивание» стоимости эфира «и близко не было стратегией» компании в тот период и что компания достаточно дисциплинированна, чтобы даже не обсуждать цену Ethereum, не говоря уже о том, чтобы публично его пиарить.)

К чему бы Джо ни стремился, создавая ConsenSys, – хоть и явно не к прибыли, – большинство сотрудников все равно считали, что их работа в безопасности, пока растет стоимость эфира. По их мысли, если Джо и не крупнейший держатель эфира в мире, то явно один из крупнейших. И осенью 2017 года эфир определенно шел в гору – начав год на 8 долларах, теперь он колебался между 200 и 400.

Но, несмотря на весь финансовый капитал, Джо не обладал самым важным капиталом в Ethereum – хорошими взаимоотношениями с Виталиком. Виталик с ним практически не разговаривал и даже советовал как минимум одному из новых сотрудников в ConsenSys заключать все соглашения с Джо только на бумаге, иначе он никогда их не выполнит. А раз Джо был не в ладах с Виталиком, не мог он влиять и на Мин.

В ту осень господство Poloniex пошатнулось. Если в июне объем торговли порой доходил и до 5 миллиардов долларов в неделю, теперь не превышал 4 миллиардов. И все же, даже просев, биржа приносила золотые горы. Одна из причин падения объемов – то, что конкуренты вкладывались в обновления, а Polo внедряла самый минимум. При виде того, как их конкурент Kraken хвастается целым рядом новых возможностей, сотрудники Polo задавались вопросами: «А мы почему так не делаем? Почему спокойно позволяем им отнимать у нас хлеб?» Как пример: Kraken предлагала эффективную двухфакторную аутентификацию с возможностью самостоятельного отключения. Как ни твердила служба поддержки, что это бы срезало треть ее загрузки, Джулс и Майк не давали Тристану ее внедрить. (По мнению большинства сотрудников, почти все элементы кода Poloniex контролировал Тристан, а не целая команда разработчиков, как можно ожидать от биржи, через которую каждую неделю проходит крипта на миллиарды долларов.) В то время в службе поддержки висело почти полмиллиона открытых запросов. Джонни заманил в свою службу некоторых модераторов троллбокса, и к концу года у него работало 12 человек. Несколько раз осенью 2017 года он чувствовал облегчение, когда они сводили число запросов хотя бы до сотни тысяч. Джулс и Майк позволяли привлекать к работе фрилансеров, и Джонни обучал их, чтобы проредить очередь KYC-верификации. Они отлично справлялись, он предложил их всех нанять в штат. И помнит, что Джулс и Майк, по сути, ответили: «Нет, мы больше никого не наймем. Вертись как хочешь».

В то время в Polo все же появились новые люди, но не в службе поддержки; оба – из традиционной сферы финуслуг. Один – старший вице-президент Santander, второй – молодой трейдер Тайлер Фредерик из Fidelity, единственной фирмы традиционных финуслуг, не скрывавшей интерес к криптовалюте и тем самым придававшей ей респектабельности. Тайлер приступил к работе в не предвещавшую ничего хорошего дату – 11 сентября 2017 года. Процесс принятия его на работу (по электронной почте и телефону) выглядел странновато. Когда он попросил показать офис, Джулс и Майк спросили, что именно его интересует. Он ответил, что хочет познакомиться с рабочей обстановкой, и ему пообещали перезвонить, после чего наконец встретились с ним в офисе в окрестностях Бостона. Офис был хороший, но пустой. Тайлеру сказали, что, когда он приступит к работе, Poloniex туда уже переедет.

Но,