— Ничего.

— Покажите.

Растянув губы в благодушной улыбке, Святейший закатал рукав. Под ним оказалась власяница, одежда для умерщвления плоти. Нетрудно было представить его страдания, причиняемые раздражением кожи и постоянной чесоткой. Киаран слышал, что слабых людей власяница доводит до безумия, они становятся опасными фанатиками и зачастую пополняют ряды мучителей в подземельях храмов и монастырей.

— Решили, что я прячу оружие? — Святейший опустил рукав. — Я, как глубоко верующий человек, не притрагиваюсь к оружию.

— Зачем вы её носите?

— Привык. Отец надел на меня власяницу, когда мне исполнилось восемь. Ему показалось, что я засматриваюсь на дочку господина. Она мне и правда нравилась. — Святейший опять спрятал руки в рукава. — С тех пор я снимал рубашку всего несколько раз. Для того, чтобы надеть другую, большего размера… Так что вы говорили о трубадурах?

Находясь под впечатлением от вида власяницы и рассказа иерарха, Киаран ощутил зуд под одеждой. Воображение сыграло с ним подленькую шутку. Куда-то делся благородный порыв призвать церковников к ответу. Их произвол и жестокость по отношению к бродячим певцам уже не вызывали негодования.

— Поговорим об этом, когда приедет король, — сказал Киаран и направился к выходу. Засунув руку под куртку, почесался и тихо выругался: — Дьявол…

Облепившие лестницу попрошайки снова затянули излюбленную песню. Киаран выудил из пристёгнутой к поясу мошны пригоршню медяков, бросил их веером, будто это не монеты, а семена. И в сопровождении Выродков побежал в Фамальский замок, сгибаясь под ударами ветра.

— Ну и погодка! — с задором воскликнул вратник, открывая перед ним калитку в воротах.

Не разделяя его радости, гвардейцы, стоящие на стенах барбакана, притоптывали ногами и колотили себя кулаками.

Отпустив Выродков, Киаран постоял на развилке аллей, раздумывая, куда направить шаги. Слева темнела Башня Хранителей, где теперь находились его покои, приёмная и рабочий кабинет. В Престольной Башне светились окна. В путешествие с королём отправились не все гостившие в замке дворяне, и Киаран решил, что те, кто остался, по привычке собрались на ужин в гостином зале.

— Кот из дома, мыши в пляс, — проворчал он и проследовал в королевскую резиденцию.

На ходу отряхивая плащ от снега, миновал холл. Поднимаясь по винтовой лестнице, удивился: почему так тихо? Ступив в зал, замер в растерянности. Ни души! В шандалах и люстрах горели все свечи. Непозволительная трата государственных денег! Дармоеды зажгли свечи, и никто не удосужился их погасить!

Киаран хотел отдать караульному приказ привести сюда виновных в расточительстве, в этот миг послышался брюзгливый голос:

— Оказывается, я никому не нужна.

Посмотрев в глубь зала, Киаран пошёл вальяжной походкой по проходу между столами.

Вазы, кубки, кувшины, блюда с мясом, рыбой и хлебом образовывали на королевском столе беспорядочное нагромождение, поэтому Киаран не сразу заметил Лейзу. Она сидела справа от кресла короля и тыкала остриём ножа в куриную тушку.

— Я распорядилась приготовить всякой вкуснятины, хотела разделить с кем-нибудь трапезу, но, оказалось, все разъехались. Те, кто не пожелал сопровождать короля в этот треклятый Алауд, покинули замок! Даже Хранители вспомнили о срочных делах. Один натирает печать до блеска, второй сдувает с грамот пыль, третий скребёт по сусекам в поисках монет, четвёртый рисует карту сокровищ.

Киаран остановился перед помостом. Глянул на раболепно согнувшихся служанок:

— А пятый?

— Сидит в подземелье и ждёт призраков, которыми он запугал слуг до смерти. И что теперь? Два месяца тишины и одиночества. — Лейза вонзила нож в курицу. — Я не выдержу!

Киаран расположился за ближним к помосту столом, поелозил ладонью по столешнице:

— Я тоже собираюсь ненадолго уехать.

— Домой?

— Да, миледи.

— Соскучились по жене?

— Соскучился по детям.

— Будь я мужчиной и будь у меня такая жена, я бы тоже по ней скучала. У вас замечательный сын, лорд Айвиль. Жаль, я не видела ваших дочек. Думаю, они такие же очаровательные, как их мать. — Лейза кивком указала на блюда. — Что вы будете есть? Выбирайте. Простите, я не могу пригласить вас к себе. В смысле, за королевский стол.

— Зато я могу, — сказал Киаран и щёлкнул пальцами.

Пока служанки бегали, переставляя тарелки на его стол, Киаран скинул плащ, вытащил из-за ворота куртки коллар. Снял с помоста кресло Лейзы и наполнил кубки вином.

Ужин прошёл под треск дров в каминах и шум ветра за окнами. Лейза ни о чём не спрашивала, Киаран ни о чём не говорил. Молчание их не тяготило. Наоборот, сближало. Встречаясь взглядами, они обменивались улыбками. Подкладывали друг другу в тарелки лакомые кусочки и не боялись, что кто-то их осудит. Каждый думал о своём и не стеснялся своих мыслей.

Завершив трапезу, Лейза обошла стол и села на скамью рядом с Киараном.

— Можно мне поехать с вами? — прошептала она, обдавая его щёку горячим дыханием.

— Куда? — спросил он, глядя на её губы.

— В Ночной замок. Я не буду вам мешать. Поселюсь в монастыре на берегу Немого озера. Хочу скакать наперегонки с вашим сыном. Хочу гулять среди ив. Хочу стоять на причале и смотреть на лёд.

— Озеро не замерзает.

— Я не хочу оставаться одна.

Её просьба разрывала душу на части. Киаран не мог сказать «нет» матери короля и не мог позволить ей жить в ветхом строении. Сердцем чувствовал, что эта поездка углубит пропасть между ними, а разумом понимал: пропасть будет всегда. Лейза не переступит запретную черту и не станет его любовницей.

— Хорошо.

— Я пытаюсь сдержать глупую улыбку, но у меня не получается, — произнесла Лейза, светясь от радости. — Когда едем?

— Утром, если наладится погода.

— Она наладится. Обязательно наладится! Пойду собираться.

Когда затих звук шагов, Киаран облокотился на стол и прижал ладонь ко лбу.

— 1.54 —

Всадник пронёсся мимо вереницы гвардейцев и рыцарей. Двинулся через ряды знаменосцев, выкрикивая: «Расступись! Расступись!» Догнав короля и великих лордов, вдавил каблуки сапог в бока лошади; она перешла на шаг.

— Ваше величество! С вами желает поговорить королева.

Проделав тот же путь, что и вольный всадник, только в обратном направлении, Рэн остановился возле кибитки, обитой железом и кожей. Распахнув дверцу, свесился с седла и заглянул внутрь.

Придерживая масляную лампу, Янара повернулась к нему лицом. Увидев её покрасневшие глаза, Рэн не на шутку встревожился:

— Что случилось?

— Мы можем где-нибудь остановиться?

— Конечно. Мы уже стоим.

— Не здесь. В постоялом дворе или в деревне.

Рэн спрыгнул с коня и по пояс втиснулся в кибитку:

— Что произошло?

Служанка, сидящая у ног Янары, быстро прикрыла её колени медвежьей шкурой. Вторая служанка рылась в дорожном мешке.

— Мне надо