Шрифт:
Закладка:
– Мальчики, где ваши глаза? Я не красавица, я серая мышь.
Кажется, со мной были не согласны. Может, и справедливо. Сейчас я вообще монстр. После того, что пережила… небось лохматая, потная, вонючая, вся в пятнах…
– Эдгардо, а с Марисой ты встречаться не хочешь?
– С Лиез?
– А чего ты такую рожу корчишь? Это как раз логично. Ты – считай, король своего курса, она королева, кому еще и встречаться, как не вам. А я при Марисе, так, скромной служанкой. Чтобы ее не компрометировать. Ну и поиздеваться надо мной.
– Поиздеваться?! – рыкнул эс Хавьер.
– Мы пустили слух, – потупилась я. – Что мне нравится Эдгардо. И если Мариса будет встречаться с ним и брать меня с собой…
– Свинство!
Я развела руками.
– Свинство, конечно. Но женщины в любви те еще гадины. Куда там драконам!
Мужчины переглянулись.
– Если Мариса согласится…
– А ее Эстанс ей шанса не даст. Ей придется согласиться.
И с этим спорить было сложно.
* * *
Истерика – универсальная женская реакция на крупные перемены в жизни. Не помогает, но на душе легче становится. Вот истерику Мариса и устроила.
Эдгардо кое-как проводил нас до общаги, там Мариса окончательно пришла в себя – и началось.
Она рыдала, она страдала, она только что головой об стену не билась. И причины у нее были веские.
– Каэ, что я буду делать?
Предлагать решения в таких ситуациях – только себе нервы портить. Поэтому я честно ждала, пока Мариса успокоится, отпаивала ее холодной водой, гладила по голове и вытирала слезы.
Потом к этому делу подключились девочки.
Потом Мариса устала рыдать и стала тихонько икать. Я плюнула на все, напоила ее ударной дозой вишневой настойки и устроила у себя на кровати. А сама ушла спать на кресло.
С утра…
С утра мы себя чувствовали примерно одинаково. Но Виола и Эстанс были целы и невредимы, а остальное…
Остальное – приложится.
К тому же девочки проявили милосердие и сбегали на кухню. Булочки были свежими и вкусными, масло и сыр они выпросили, вареньем я поделилась, а кофе попробовала сварить Фатима под моим присмотром. И получилось преотлично. Так что…
– У Марисы теперь тоже есть дракон?
– В том и вся проблема, – вздохнула я. – Девочки, это мы тут еще два с половиной года будем. А вот Марисе через полгода домой. И замуж.
– Я Эстанс не оставлю, – выдохнула Мариса в чашку кофе. – Не смогу.
Я развела руками.
– Вот и ответ, девочки. У нас серьезные проблемы.
К чести девочек (Кайа тоже присоединилась к компании) никто не сказал, что проблемы Марисы – это проблемы только Марисы. И нечего их тут сваливать на всех подряд.
– Зная тебя, Каэ… Ты уже что-то придумала, нет? – поинтересовалась Севилла.
– Не придумала, – покачала я головой. – Надо искать в сборниках законов. И срочно.
– Срочно?
– Надо знать законы времен Ирендиры. И знать, какие из них отменены, а какие остались в силе. Понимаете, я не верю, что мы нашли все. Наверняка есть какие-то прецеденты, ссылки, чтобы Мариса могла спокойно жить в академии или где-то в гарнизоне… Мариса, не обижайся. Но если ты выбираешь дракона, понятно, что Жоао Феррер пролетает мимо. А тогда начинаются проблемы с семьей, и тебе надо где-то жить, что-то кушать – наверняка такое и раньше случалось. Я хочу знать, как решался этот вопрос в прошлом.
Девушки задумались.
– Учитывая, что драконариев-девушек больше не появлялось, могли и ничего не отменять, – протянула Олинда. – Но это надо искать и читать. А если и так… что это даст?
– Нас уже будет две, – просто ответила я. – Мариса, ты прости, что я тебя в это втравила, я знаю, ты драконов боишься…
– Эстанс – лучшее, что со мной случилось, – резко ответила Мариса. И глотнула кофе. – Я их боюсь, это правда. Но она… она как человек.
Теперь уже зафыркала я.
– Виола мне сказала, что я почти как дракон. У нас достаточно много общего, нет?
Девушки переглянулись. Ну так-то да… сложно представить нечто общее между человеком – и чешуйчатой сорокаметровой ящерицей?
И все же оно есть.
Небо.
– Ладно, – согласилась Севилла. – А что вы будете делать дальше?
– Это зависит от того, что мы найдем, – честно созналась я. – Смотря какие законы применяются к девушкам-драконариям. Но… дело в том, что есть серьезная проблема.
– Какая?
– Деньги. Просто деньги. Даже если у вас они будут на руках – это другое. Когда тебя содержат – и когда ты зарабатываешь. Это очень разные вещи.
– М-да, – задумалась Кайа. – А ведь мы и правда не зарабатывали.
– Мало того. Вы можете пройтись по модным лавкам, но счета идут отцам и мужьям. Вы можете устроить званый вечер, но в жизни этого не нужно, если ты не эсса. Девочки, кто из вас покупал хотя бы булку хлеба? Кто ходил на рынок, торговался, знает, что и почем, кто разбирается в городских кварталах, знает, какие опасны, а какие нормальные, кто может снять себе комнату на ночь или на месяц, договориться с квартирной хозяйкой… дальше перечислять?
В комнате повисло молчание.
Девушки переглядывались. Потом слово взяла Олинда как самая активная.
– Знаешь, Каэ, это уже все границы переходит.
– Да? Какие?
– Сначала ты показала нам, насколько мы беспомощны… перед мужчинами. Теперь – перед жизнью. Почему вообще так произошло? Нас что – растят на убой?
Вопрос был хороший. Ответ тоже получился… соответствующий.
– Нет, Олинда. Вы – украшение дома. Вот вас и растят… украшениями. Вам… нам дают ровно столько, сколько хотят. Чтобы мы не создавали проблем. Понимаешь? Нам сузили мир до нескольких гостиных, детских и храма – и все. И мы оказались полностью беспомощны.
– Мне это не нравится.
– И никому не нравится. Но… вряд ли ты сможешь исправить эту ситуацию.
– А ты?
– А я вообще жить хочу. С Виолой и Эстанс у нас получилось случайно, но это не та ноша, от которой отказываются. Только вот… вы историю учили?
– Да.
– Что бывает с теми, кто пытается изменить существующие порядки?
Девушки снова переглянулись. Они и это знали.
Смерть.
Слово повисло в комнате ядовитым облаком. Втянулось в легкие, прошло по крови, отравило сознание… мы с Марисой – потенциальные смертницы.
– То-то и оно, – подвела я итог. – Решайте сейчас и для себя. Тот, кто останется, может серьезно встрять. И нас убьют, и вам жизнь покалечат. Поэтому… я вам дам сутки. Подумайте, и если решитесь – не надо сюда приходить, ладно? Я пойму, я не обижусь, я даже в
