— Ну, если он сейчас же не остановится — значит, попался, — сказал Мико.

Он услышал, как опустился парус на лодке Туаки, но даже не обернулся, продолжая неотрывно следить за тральщиком. Повезло им, что тральщику мешала сеть, а то он давным-давно настиг бы их. «Теперь еще ярдов двадцать, — думал Мико, — и он на такое напорется, что рад не будет». Он затаил дыхание. И потом чуть не расхохотался: будь у тральщика тормоза, они, наверно, истерически взвизгнули бы, так резко он свернул в сторону в самую последнюю минутку. Мико видел, как засуетились, забегали матросы. Услышал крики и команду, донесшиеся по воде. Он прекрасно представлял себе, как они замерли затаив дыхание, пока тральщик медленно, с трудом поворачивался, стараясь не перейти той опасной черты, за которой начиналось обманчиво спокойное море.

Мико перевел дух.

— Не вышло! — сказал он.

— А жаль! — сказал Микиль. — Хорошо бы они подошли. Если бы они подошли и засели, мы б могли подняться к ним на борт и рассказать, что в Кладдахе о них думают. По крайней мере, получили бы удовольствие.

Они поравнялись с лодкой Туаки, лениво покачивавшейся на воде. Мико спрыгнул вниз и отпустил парус. Парус упал, и Мико собрал его в охапку и свалил в кучу. Они встали борт о борт с лодкой Туаки и переглянулись.

— Посмотрите на них, вы только посмотрите на них! — захлебывался Туаки, грозя кулаком неказистой корме уходившего тральщика. — Ты видел, Мико? Нет, ты видел, как эти гады хотели нас проткнуть? Эх, добраться бы мне до них! Ну, хоть на пять минут! Эх, только б мне до рулевого добраться!

Тральщик обогнул небольшой мыс и скрылся из виду.

— Ну, дожили! — сказал отец Туаки.

Он был седой и усатый, ничуть не похожий на Туаки. На нем были синяя тельняшка, двубортная куртка и тяжелые башмаки. Туаки же нарядился в рубашку без воротничка, бумажные шаровары и замызганный, перепачканный рыбой пиджак — жалкие остатки костюма из твида. На голове у него была кепка, высокие резиновые сапоги отогнуты ниже колен белой изнанкой наружу, отогнутые борта болтались и сердито хлопали его по ногам. Туаки был в ярости. Он сжимал кулак и бил о ладонь. При взгляде на приземистого, но могучего Туаки казалось, что человека саженного роста поймали и сплющили, как гармошку, и из него получился небольшой человечек, футов этак на пять с половиной.

— Черт знает, до чего мы дойдем, — сказал возмущенно Большой Микиль. — Мало того, что они лезут в наш залив, как к себе домой, и выдирают у нас из горла рыбу! Так теперь они еще убивать нас станут. Да что правительство смотрит, в самом деле?

— Правительство?! — презрительно усмехнулся Туаки. — Вы что, не знаете, на что годится наше правительство!

— Можешь не рассказывать, Туаки, — сказал Мико, — с нас и без того хватит.

Но Туаки все-таки рассказал. Подробно и в цветистых выражениях. Он не только воскресил в их памяти все, что было уже сказано до него о правительстве и «Гончей моря», но и дополнил от себя много красочных деталей.

Туаки, кажется, привел их в хорошее настроение. Он помог разрядить атмосферу. Они посидели и покурили, пока тральщик не был забыт окончательно, и тогда решили, что пора снова браться за рыбную ловлю.

Мико посмотрел на небо и остановил их. Небо порыжело, и ветер уже не был теплым и липким. В нем появились холодные струйки, а там вдали, над Атлантическим океаном, грядой поднимался белый клочковатый туман, подбиравшийся к Аранским островам.

— Пошли-ка лучше домой, — сказал Мико.

— Домой? — воскликнул Туаки. — Да мы же только что вышли.

Большой Микиль посмотрел туда, куда указывал пальцем Мико.

— Да, черт возьми! — сказал он. — Лучше давайте домой собираться. Еще успеем ли?

— Успеем, пожалуй, — ответил Мико. — Я так думаю, что мы как раз успеем проскочить.

— Ого! — сказал отец Туаки, поворачиваясь и пряча свою трубку. — Изрядная пакость, кажется, подходит. Теперь на несколько дней хватит.

Мико с ним согласился и начал поднимать парус.

Туаки ворчал что-то насчет пресноводных моряков. «Выходит, снова возвращаться домой без рыбы? А на какие шиши жить? Почему они с утра не знали, что погода испортится, тогда бы, по крайней мере, можно было и в море не выходить. И отчего у них нет приличных лодок, чтобы уж если они вышли на лов, так им не приходилось бы бежать от малейшей непогоды домой, поджавши хвост?».

Но они все-таки подняли паруса и выбрались из бухты. А море тем временем разыгралось, и ветер стал куда крепче и дул им прямо в лицо со всей силой, которую успел накопить, скитаясь над бескрайным простором моря. Даже мыс обогнуть оказалось не так-то легко, но, справившись с этим, по заливу они пошли очень быстро, а впереди уже мелькали другие лодки, тоже спешившие домой.

Залив они прошли, прежде чем нараставшая буря успела настичь их.

Они уже собирались сворачивать в спокойное устье реки, когда Мико посмотрел в сторону порта, отвернулся и снова посмотрел туда. Он окликнул Туаки, который шел в бейдевинд позади него, и указал рукой. Потом крикнул Большому Микилю:

— А ну-ка, посмотри, отец! Это не английский ли тральщик пришвартовался там у пристани?

Микиль посмотрел.

— Вот те и на, он и есть! — заорал Микиль, поднимаясь на ноги.

— Это тот? — спросил Мико, продолжая смотреть.

— Тот! Он самый! — закричал Микиль и повернул румпель так, что лодка с неудовольствием переменила курс и пошла в сторону распахнутых ворот дока.

Они привязали лодку к бетонным ступеням около ворот, затем к ним подошла лодка Туаки и стала рядом, и они поднялись по ступеням на пристань и остановились там. Двое громадных рыбаков с мрачными небритыми лицами: один высокий, немного сухопарый, и один коренастый, приземистый, с решительно расставленными ногами, мощной грудью и напряженным красным лицом, выражение которого ничего хорошего не предвещало.

На глаза им попался какой-то бездельник, который стоял, опираясь о кнехт.

— Эй, приятель! — окликнул его Мико. — Давно этот голубчик здесь стоит? — указал он большим пальцем на тральщик.