– Откуда вы родом?

– Из Афин.

– Когда вы прибыли на Самос?

– Примерно неделю назад.

– С какой целью?

– Учиться у Пифагора.

Последовала немая сцена. У Тео создалось впечатление, будто он сказал, что он родной брат правителя Самоса, или что он самый известный и разыскиваемый террорист. Солдаты отряда переглядывались между собой, явно не понимая, как поступить. Наконец, Василис снова собрался с духом и сказал:

– Прошу прощения, но я вам не верю.

– Отчего же, позвольте поинтересоваться? – в свою очередь, Тео высказал полное удивление.

– Ученик Пифагора никогда бы себе не позволил украсть бутылку вина, выпить ее и маскировать кражу под случайную порчу. Это ниже достоинства любого, кого Пифагор согласился бы взять в ученики, – ответил Василис совершенно уверенным тоном.

– Ну, к счастью, это легко проверить, – сказал Тео. – Пожалуйста, пошлите кого-то за Пифагором, и мы все узнаем истину.

– Это лишь отсрочит момент вашего разоблачения, – возразил Василис.

– И тем не менее, – настаивал Тео. – Вы ведь ничего не теряете, кроме времени, не так ли? Так отчего же не дать обвиняемому призрачный шанс на оправдание?

То, что задержанный говорил изысканным языком явно образованного человека, произвело впечатление, и Василис согласился и послал за Пифагором одного из солдат отряда, невысокого роста, со слегка косящими глазами. Остальные присели неподалеку в ожидании. Тео расположился на полу своего места заключения, собранном из крупных деревянных брусьев.

Теперь ему стало понятно, в чем причина его задержания. Во-первых, как замечательно, что он не стал им объяснять, что он не Алкей. А во-вторых, непонятно, откуда они об этом узнали? Тео ведь внимательно смотрел по сторонам – видимо, кто-то случайно увидел. Эх, если бы хоть вино было хорошее, было бы не так обидно погибнуть, а так – жуткое пойло, и из-за него еще и так пострадать – вот это было обидно вдвойне. Через некоторое время показались две знакомые фигуры. Одна – невысокого солдата, а рядом с ним высокая и статная фигура Пифагора. Когда прибывшие приблизились к клетке, Пифагор спокойно поздоровался с Василисом и его подчиненными. Те, в свою очередь, с глубоким почтением поприветствовали Пифагора. По их виду было заметно, что Пифагор у них личность известная и уважаемая.

– Уважаемый Василис, – начал Пифагор, – я подтверждаю, что пойманный вами преступник – это мой ученик, Алкей.

– Да какой я преступник?! – громко начал протестовать и махать руками Тео. – Речь, всего-то, об одной бутылке вина, которая вполне могла быть разбита и естественным образом! Какие есть доказательства?

Но собеседники его не замечали и глазом не повели в его сторону. Тео понял, что сейчас все его протесты выглядят, по меньшей мере, глупо, и лучше замолчать.

– Уважаемый Пифагор, но как же такое возможно, чтобы ваш ученик опустился до кражи?

– Извини, Василис, что я раньше не заметил признаков такой возможности с его стороны. Это моя вина. Но, с другой стороны, ведь для того и нужно учить людей, чтобы они учились и такого больше никогда не делали. Если же человек уже безупречен, то он в учебе не нуждается, не так ли?

Военный слушал его доводы, но оставил их без ответа.

– Когда он прибыл на Самос? – поинтересовался Василис строгим, но спокойным голосом.

– Десять дней назад, – ответил Пифагор.

– Согласно нашим законам, он должен покинуть Самос в течение месяца или явиться на беседу к нашему правителю, Поликрату, за разрешением на длительное проживание – тебе ведь это хорошо известно?

– Конечно, – ответил Пифагор. – Закон один для всех. Я беру молодого человека под свое поручительство. Если он совершит еще один проступок – судите его, как преступника. Один раз может быть случайностью, но два – это была бы уже закономерность. Я постараюсь, чтобы он все понял раньше, чем второй раз может случиться. Ведь воспитание всегда лучше наказания, не так ли, Василис?

Василис, видимо, решил не возражать и хотел закрыть это происшествие поскорее. Он с почтением кивнул головой:

– Так тому и быть.

После этого Тео выпустили из клетки, и его конвой ушел. Остались только Тео и Пифагор. Тео молчал и не знал, что сказать. Ему было ужасно стыдно. Он и предположить не мог, что такая невинная выходка превратится в грандиозный скандал. Да еще и какое-то собеседование с местным правителем через три недели не пахнет для него ничем хорошим. Как можно было так глупо попасть в эту чудовищную ситуацию?

– У меня есть правило. Когда я зол или раздражен – нужно воздержаться от всякой речи, пока не успокоишься. Во время гнева не должно ни говорить, ни действовать. Чего и всем другим советую. Поэтому сейчас я тебе ничего не скажу. Завтра все обсудим, – сказал строго Пифагор, и они молча пошли домой.

– А если нужно что-то срочно сказать сегодня, и до завтра ждать нельзя? – спросил Тео как ни в чем не бывало.

– Значит, нужно соблюсти правило 10 + 100. Нужно подождать 10 минут, пока успокоится внутренний гнев, а затем в уме посчитать до 100. Чтобы досчитать до 100, придется сосредоточиться на счете. А когда сосредотачиваешься на счете, фокус мыслей смещается с гнева и агрессии, и в итоге удастся избежать того, что ты мог бы сказать сразу, в гневе, а потом обязательно бы об этом пожалел.