– Ниночка…

Он страстно целовал ее руки.

– Ожоги от борщевика все еще у вас не прошли… Ниночка, никогда не забуду, что вы сделали для меня…

– Я вас люблю! – объявила ему Нина. – Я ради вас готова на все. Я спасу вас, клянусь! А ожоги борщевика, да черт с ними! Вас оправдают в Москве, вы прославитесь, вы засадите борщевиком всю страну, столько полезной биомассы, как вы говорили… Столько еды, травы… Вы всех осчастливите! О вас узнает весь мир!

Он все целовал ее обожженные борщевиком ладони, пальцы, запястья.

– Я никого не убивал! Верьте мне! – хрипло произнес он. – Я ни в чем не виновен.

– Конечно, вы не виновны, – ответила Нина. – Вы ни при чем.

Он с трудом поднялся на ноги. Они смотрели друг на друга.

Ожоги на ее ладонях… Она рвала в спешке листья борщевика и его ядовитым соком стирала кровь с лезвия своего ножа для срезки растений в гербарии, с рук, запачканных кровью. Сок борщевика, как кислота, уничтожил все улики. Она готова была им умыться, если бы их кровь вдруг попала ей на лицо, когда она била их ножом – в грудь, в спину, в живот, в пах…

Среди трав в лужах крови умирали ее жертвы.

Разбитная продавщица из сельпо на горной дороге, вдова, стосковавшаяся по мужским ласкам, флиртовавшая с Кантемировым за прилавком и заявившаяся к нему в снятую рядом с сельпо халупу с двумя бутылками кизлярки. Сердце аспирантки Нины, подглядывавшей за их застольем через окно, едва не разорвалось от ревности и бешенства.

Столь же бесстыдная одинокая учетчица из Краснодара, приехавшая на Домбай на лето и пытавшаяся примкнуть к экспедиции, потому что Кантемиров сам ей предложил – «поработайте на благо науки, милочка». А она пожирала его алчным взглядом…

Нина подкараулила ее у источника, где та мылась после того, как всю ночь отдавалась Кантемирову в кустах самшита, куда они удалились от полевого лагеря.

И юная девятнадцатилетняя дочка начальника почты из здешнего горного аула. Она слыла скромницей и обладала редкой красотой – высокая, стройная, гибкая, с длинными черными косами. Она взирала на столичного профессора Кантемирова с любопытством, как на чужака из дальних земель, а он, польщенный ее вниманием, откровенно любовался и восхищался ею. Он ведь был раб женских желаний и красоты, несмотря на весь свой ученый энтузиазм и преданность ботанике. И Нина просто не могла позволить дочке начальника почты занять в его сердце место, на которое претендовала она, его верная влюбленная аспирантка.

– Пора! К полудню доберемся до горного пастбища, пастухи еще не знают о случившемся в ауле, мы им скажем, что на нас напали бандиты, попросим помощи. Может, они нам дадут лошадь, а то пешком вам идти тяжело, – Нина указала на снеговую вершину, на альпийские луга на ее склоне. Подставила Кантемирову плечо и обняла его за торс. А он тяжело оперся на нее.

Они вновь скрылись в зарослях борщевика Сосновского. Они продолжали свой путь в бегах.

И путали следы от погони среди трав.

Примечания

1

Подробно эта история рассказана в романе Т. Степановой «Коридор затмений».

2

Подробно эта история рассказана в романе Т. Степановой «Циклоп и нимфа».

3

Фаблио – один из жанров французской городской литературы XII – начала XIV в. Это небольшие стихотворные новеллы, целью которых было развлекать и поучать слушателей. Поэтому грубоватый юмор соседствует в фаблио с моральным поучением.

4

Центральный дом работников искусств.

5

Опа – уважительное обращение к женщине (узб.).

6

Вертумн – древнеиталийский бог природного изобилия.

7

«Ты свистни – тебя не заставлю я ждать» (пер. с англ.). Стихотворение Роберта Бернса.

8

Дзауджикау – до 1954 г. название Владикавказа.