будут штурмовать легионеры. На этом понимание происходящего обеими сторон заканчивалось. Темно было хоть глаза выколи.

Мои войска подошли к валу, поставили мостки, которые тут же попытались сбросить шаддинцы. Однако направлять людей в ближний бой я сразу не решился. Слишком непредсказуемы последствия. Вместо этого, аккуратно контролируя юнитов чуть ли не в индивидуальном порядке, я поставил их в стену щитов. Затем выбрал ветеранов Шестнадцатого.

"Три залпа по моей команде. Давай! И раз. И два. И три. Стоп!"

Темнота наполнилась глухими ударами, треском древесины, звоном металла и криками. Отлично. В каких-то врагов мы попадаем. Ответом из темноты стали тоже дротики, стрелы и камни. Однако большая часть летела вообще мимо.

"Передавайте дротики вперед". — обратился я к задним рядам.

И через пару минут.

"Два залпа по моей команде. Давай! И раз. И два. Стоп!"

Я вертел камерой, пытаясь понять происходящее. Кажется, мы согнали врагов с вала. Они отступили за него, хаотично отстреливаясь. Вражеская кавалерия по такой темноте не решалась действовать активно и атаковать плотным построением. Смешать ряды конницы намного опаснее, чем пехотный строй. Лошади, натыкаясь друг на друга и паникуя, могут начать сбрасывать всадников под копыта других скакунов. Ночью конница обычно действует в свободном строю. Поэтому Келим отвечал пока только усилением лучного обстрела.

Я медленно двинул наш строй вперёд. Занимать сам вал пока не стоит. Слишком уязвимы будем к вражескому обстрелу. Даже в темноте силуэт человека стоящего на фоне неба можно разглядеть. Пока что нам следует лишь подойти вплотную, встать на мостки, укрыться непосредственно за земляным укреплением и ждать предрассветных сумерек.

Судя по конскому топоту, крикам и шуму, вражеская кавалерия хоть пока и не строилась, но приходила в боевую готовность.

Активный штурм начался как только люди стали различать друг друга хотя бы метров с пяти. Тогда ударная когорта, ветераны Шестнадцатого и цестинская ауксилия перешли в наступление по всему периметру коридора. Недолгое но яростное сопротивление им оказали только избранные Сейда. Защищенные медью тяжелые пехотинцы попытались создать за валом линейный строй и контратакой отбросить наших. Однако антесигнаны и другие бойцы ударной когорты имели огромный опыт боя в близком контакте. Навалившись щитами, работая клинками и дротиками как копьями, они достаточно быстро проломили заслон. Стоявшие за сейдха копейщики не выдержали натиска. Шаддинцы отступали вглубь лагеря, где они на скорую руку соорудили ещё одну линию обороны из повозок и подручных материалов. Ее уже обороняла сборная солянка из пеших копейщиков, зилотов-застрельщиков и пайганов. Я хотел было действовать осторожно. Не штурмовать вторую линию укреплений с наскока. Но прежде чем я остановил легионеров, они уже её проломили. Несколько десятков ветеранов Шестнадцатого и цестинцев, на плечах у отступающих ворвались за повозки. Плохо обученная масса заволновалась. В полумраке они не понимали степень угрозы, но чувствовали как она витает в воздухе. Команды стратегов способны внушить мужество в людей, но не всем и не всегда. Пайганы дрогнули. Несмотря на огромные численный перевес они не ощущали себя единым целым, мало полагались на товарищей и начали отступать все дальше в глубь лагеря. От быстрого разгрома шаддинцев спасла когорта ауксилии и остатки сейдха, которые сцепились с прорвавшимися легионерами. Завязался кровавый бой.

Думаю, что Келим и его коллега при помощи "Командного голоса" угрозами и увещеваниями заставляли отдельные группы пехоты возвращаться в сражение. Даже аморфная масса пайганов устремилась назад. Небольшую группу моих сил выбили из-за линии обороны или перебили. Я возвращал людей к валу, чтобы они заняли строй и прикрывали друг друга. Надо было пополнить запасы дротиков, подвести подкрепление.

Тем временем на востоке проклюнулись первые лучи рассвета, роняя блики на броню тяжелой конницы. Вражеская кавалерия начала строиться, готовясь к атаке. Дайте угадаю, бить вы будете в район штурмового коридора? Ну давайте. Ждем.

В лагере мне удалось восстановить строй легионеров и завести туда две когорты лимитан Двадцать Четвертого. После чего, выбрав самые уязвимые участки линии обороны, мы начали обстрел дротиками. Вражеские укрепления были отнюдь не вагенбургом гуситов. Обычные повозки, некоторые из которых перевернули, чтобы создание подобие стационарных щитов. Обстрел дротиками да еще и по таким плохо бронированным и паршиво слаженным пехотинцам был очень эффективен. Среди защитников лагеря снова начиналась паника. Они пытались сформировать единый строй, прикрывшись щитами, но кому-то все равно прилетало. Раненые и убитые создавали бреши, внося сумятицу в нестройные ряды.

Дайте угадаю дубль два, как только мы начнем штурм пехотой и завязнем в нем, то нас заодно атакует с флангов кавалерия? Проверяем.

Я двинул когорты вперед. Медленно, неспешно, чтобы дать вражескому страху настояться. Я уже видел как тревожно вспыхивают красным их индикаторы морали. Чем бы там не грозил этим людям Келим, их запас прочности был на исходе. Боевой дух моих когорт же напротив держался на стабильно высоком уровне. Я видел это через индикаторы и ощущал в отголосках мыслей солдат:

“Теус, Клепсида, Забытый…”

“Быстрее, быстрее, вперед!”

“Я пойду туда. Встык укреплений. Я буду первым!”

Начался штурм. Одновременно с этим регулярная кавалерия шаддинцев направилась к нам, занимая атакующие порядки. Сверкнули ровные линии смертоносной стали. Сейчас начнут. И начали. Решили таки проверить наш штурмовой коридор на прочность.

Артишборд направил ровно 600 катафрактариев, прикрытых с флангов и тыла двумя сотнями шаддинской конной ауксилией. Келим выделил для атаки: 541 тяжелых и 506 легких саваран с парой сотен кочевых конных лучников на флангах. Для атаки большими силами там просто не было достаточно места, а другие части нашего походного лагеря слишком хорошо укреплены и могли огрызаться тяжелыми снарядами скорпионов.

Вражеская кавалерия ускорилась где-то с 300 метров до линии стационарных щитов. Всадники угрожающе выставили вперед копья. С 150 метров шквалом посыпались стрелы. Саваран в отличие от лёгкой степной конницы не пытались кружить или уклоняться. Они стреляли, приближаясь к нам. Собирались опустошить колчаны и перейти в ближний бой.

Одновременно с этим в лагере шла резня. Линия обороны была прорвана нескольких местах, телеги опрокинуты или сдвинуты. Однако шаддинцы пока не бежали. Даже ополченцы-пайганы показывали удивительную для своих подготовки и снаряжения стойкость. Что помогало им держаться против опытных тяжеловооруженных ветеранов? Вера в Ксериона или страх перед вождями-стратегами, которые незримо довлели над полем битвы?

Я не торопил своих со штурмом лагеря. Все мое внимание переключилось на приближающуюся кавалерию.

“Арбалеты! Целиться в катафрактариев. Стрелять с 50 шагов!