американских лексикографов, честность, прямоту, правдивость, "как, например, честный судья или купец, [или честное] заявление" (курсив мой).²²² Никаких разговоров об аристократах или джентльменах-воинах и их "честном" ведении войны. В аристократическую эпоху "честный" - это вопрос врожденного или достигнутого статуса. В буржуазную эпоху оно становится поведенческим и договорным. Статус уступает место контракту, граф - предпринимателю.

Переход от слова "честный", означающего "по существу, почетный, высокопоставленный", к "поведению, правдивому, как в контракте", произошел, причем не только в английском языке. Удивительно, но этот переход происходит во всех коммерческих языках Европы, за исключением, возможно, испанского и польского. Английский язык в значительной степени германский по своей структуре (хотя и не по месту глагола) и полностью германский по своей домашней лексике, связанной с хлебом и очагом, родными и близкими. Но в своей возвышенной лексике вежливости, благоразумия и политики, как любит говорить мой французский друг, это всего лишь французский или латинский язык, произнесенный со странным акцентом. Так, "честный" происходит в среднеанглийском языке от старофранцузского honeste и вытесняет староанглийское слово, обозначающее ту же идею, árfæst или árful, "уважаемый, добродетельный" или árlic (honorable; ár - "честь, достоинство, слава", однокоренное с общегерманскими словами, обозначающими честь, все они произносятся как "воздух").

В романских языках, включая английский, в устах нормандской аристократии слово honesty означало ту же самую почетную вещь, и ничего общего с мещанской честностью, правдивостью или уплатой долгов. В английском, французском, итальянском, испанском и т.д. слово происходит, как я уже отмечал, от латинского honestus, которое в свою очередь происходит от раннего латинского honos - "награда, честь, высокое звание". Так, в первой книге "Книги придворного" Кастильоне, написанной после 1508 г. и опубликованной в 1528 г., слова или соединения onesto встречаются в итальянском языке восемь раз и всегда означают "почетный" в джентльменском смысле или, в случае женщин, "целомудренный" (или, по иронии судьбы, нецеломудренный, как в cortegiane oneste, то есть "культурные куртизанки").²³ Они никогда не означают "правдивый" или даже обычно "благородный" в том современном значении, которое может быть применимо к простым крестьянам или купцам. В "Князе" (написанном в 1513 г.) onesto встречается три раза (неудивительно, что редко в книге, посвященной только благоразумию). Один раз оно означает "справедливый" ("цель простого народа более справедлива, чем цель знати, так как последняя желает угнетать, а первая - не быть угнетенной"). В другой раз - "достойный или подходящий" ("солдаты... не могли смириться с тем образом жизни onesto, к которому Пертинакс хотел их приучить"). И еще один раз - с dis- - "бесчестный" ("люди никогда не бывают настолько бесчестными, чтобы обращаться к тебе с такой явной неблагодарностью").²⁴ Не мещанское правдоискательство.

Так и французское honnête еще в XVI-XVII вв. означало то, что Шекспир, Кастильоне и Макиавелли подразумевали под словами "честный" и onesto. Утвердивший во Франции законодательное отношение к благовоспитанности Франсуа де Мальербе (1555-1628) апеллировал к языковому стандарту honnête men, то есть дворянства или, по крайней мере, дворянства, достойного чести. Его возмущало, когда нищие обращались к кому-либо как к "благородному господину", поскольку слово gentilhomme уже подразумевало понятие благородства, а фраза, таким образом, была раздражающим и даже оскорбительным излишеством, предполагающим, что господин может быть не благородным.

Историк Джордж Юппер отмечает, что в "эпоху Тартюфа", по его словам, honnête homme теряет свой сугубо аристократический облик, а вместо этого становится образцом интеллектуальных плодов столетия "парижского стиля" - скептического, антиклерикального, указывающего на Вольтера и Просвещение XVIII века.²⁵ "Религиозное рвение - это позор" для honnête homme, который был врагом Контрреформации, а значит, и врагом государства, когда, как это периодически случалось во Франции, государство захватывала партия девиантов. Нравственность honnête homme - это "нравственность языческих авторов", auctores (лат. "авторитеты", от которых через французский язык перешло английское "authors"). "Разумный, вежливый, терпимый и благонамеренный по отношению к другим, - пишет Юппер, - он представляется держащим в руках "Эссе" Монтеня". Эссе стало, отмечает Юппер, цитируя хвалебные отзывы о нем конца XVI - начала XVII веков, "единственным религиозным наставлением, необходимым культурному человеку". От восхваления герцогов "Honnête" перешла к восхвалению гуманистов.

Но еще не лавочники. В пьесе Мольера "Буржуазный дворянин" (1670), вышедшей через 65 лет после "Отелло", романтический герой Клеонт использует слово honnête так же, как и Шекспир, и много говорит о чести, связанной с ним. Идиотический буржуа, желающий стать дворянином, мсье Журден, спрашивает Клеонта, является ли он gentilhomme, что означает не "джентльмен", как мы, американские демократы, употребляем это слово сейчас, а "нежного происхождения, аристократ" в том смысле, который был характерен для французского общества того времени. Недавнее издание Oxford-Hachette помечает gentilhomme как "исторический", с единственным значением - представитель дворянства или аристократии. (Английское "gentry", разумеется, однокоренное с французским "gentle", и оба они в конечном счете происходят от латинского gens - раса, высшая раса). Клеонт подробно отвечает "Моему (глупому) сиру Журдену":

Никто не брезгует присвоить себе [ложное] имя [gentilhomme], и обычай в наши дни, кажется, разрешает кражу. Со своей стороны... Я считаю, что всякое самозванство недостойно честного человека, и что есть некоторая трусость в том, чтобы скрывать то, чем нас породили небеса... и создавать впечатление того, чем мы не являемся. Я родился, безусловно, от родителей, которые занимали почетное [honorable] положение. Я добился почета в вооруженных силах, прослужив шесть лет. . . . [Но] я говорю вам откровенно [franchement, а не honnêtement, как часто бывает во французском и английском языках, хотя "honestly" берет верх], что я вовсе не аристократ [gentilhomme].²⁶

Через несколько строк мадам Журден советует своему дураку-мужу, желающему "иметь в зятьях аристократа", что "вашей дочери лучше иметь честного [т.е. благородного] человека, богатого и благополучного [un honnête homme riche et bien fait], чем нищего и плохо сложенного аристократа" (gentilhomme). Придерживайтесь своей касты и следите за своим кошельком.

И обычное французское слово, обозначающее то, что мы называем "мистер" (от старого "господин"; итальянское messer), или "джентльмен", как в демократических фразах типа "дамы и господа", - это еще одна часть иерархического разговора, спущенная на землю: "мой старший, мой начальник", "мой сир", "сэр", "месье". Во французском языке даже в 1830-е гг. оно не было полностью низведено. Главный буржуазный герой романа Бальзака "Отец Горио" (1835) должен был называться месье Горио, но из-за потери богатства был понижен до le Père (просто старый отец).²⁷ Герой романа Стендаля "Красное и черное" (1830) Жюльен Сорель, умный сын ремесленника, нанятый в качестве воспитателя детей в доме местного достойного человека, в шестой главе торжествует, получив титул