– Тебе нужно всего лишь сохранять спокойствие, – шепчу я Джейкобу, подводя его к столу защиты.

Он берет лист бумаги, складывает гармошкой и начинает обмахиваться им.

– Как Джейкоб попал в полицейский участок? – спрашивает Хелен.

– Его привезла мать.

Взмахи веера Джейкоба немного учащаются.

– Он был помещен под арест?

– Нет, – отвечает детектив.

– Его доставили в патрульной машине?

– Нет.

– Сотрудник полиции сопровождал мать Джейкоба в участок?

– Нет. Она привезла сына добровольно.

– Что вы сказали, когда увидели его в участке?

– Я спросил, не хочет ли он помочь мне разобраться с одним делом?

– Что он ответил?

– Он очень обрадовался и охотно пошел со мной, – говорит Мэтсон.

– Обвиняемый выражал желание, чтобы его мать присутствовала при допросе или демонстрировал признаки того, что ему некомфортно без нее?

– Совсем наоборот, он сказал, что хочет помочь мне.

– Где происходил допрос?

– В моем кабинете. Я начал расспрашивать его о месте преступления, на котором он оказался неделей раньше, где обнаружили тело человека, умершего от переохлаждения. Потом я сказал ему, что мне интересно узнать его мнение о деле Джесс Огилви, но это сложнее, так как оно еще расследуется. И добавил, что ему придется отказаться от своего права не обсуждать его, и Джейкоб процитировал мне права обвиняемых. Я читал текст вслух вместе с ним, пока он дословно произносил его по памяти, потом попросил еще раз прочесть только что сказанное, поставить подпись внизу и расшифровать ее, чтобы я знал, что он понял, а не просто запомнил и воспроизвел случайный набор слов.

– Он отвечал на ваши вопросы четко? – спрашивает Хелен.

– Да.

В качестве доказательства Хелен прилагает подписанную Джейкобом бумагу.

– Больше вопросов нет, Ваша честь, – говорит она.

Я встаю и застегиваю пуговицу на пиджаке:

– Детектив, в первый раз, когда вы встречались с Джейкобом, его мать присутствовала там, верно?

– Да.

– Она была рядом все время?

– Да.

– Хорошо. А во второй раз, когда вы встречались с Джейкобом? Его мать была там?

– Да.

– Именно она привезла его в участок по вашей просьбе, верно?

– Это так.

– Но когда она попросила присутствовать при допросе, вы ей отказали?

– Да, – подтверждает Мэтсон, – так как ее сыну восемнадцать лет.

– Но, кроме того, вы знали, что у Джейкоба расстройство аутистического спектра, верно?

– Верно, но ничто из сказанного им до того не вызывало у меня сомнений, что его нельзя допрашивать.

– И все же мать Джейкоба говорила вам, что ему бывает трудно отвечать на вопросы. Что он теряется, когда на него давят, и не вполне понимает языковые тонкости, – говорю я.

– Она описала мне некоторые особенности синдрома Аспергера, но я не придал этому большого значения. Мне парень показался совершенно дееспособным. Бога ради, он знал все юридические термины, какие только можно представить, и говорил со мной с огромным удовольствием.

– Детектив, когда вы описывали Джейкобу, что происходит во время вскрытия, он процитировал вам фильм «Молчание ягнят»?

Мэтсон ерзает на стуле:

– Да.

– Это показывало, что он ясно отдает себе отчет в своих действиях?

– Я решил, что он пытается пошутить.

– Это был не первый раз, когда Джейкоб использовал цитаты из фильмов, чтобы ответить на ваш вопрос, да?

– Не припоминаю.

– Тогда позвольте мне помочь вам, – говорю я, радуясь тому, что Джейкоб дословно запомнил разговор, и мысленно благодаря его за это. – Когда вы спросили его, ссорились ли Джесс и ее парень Марк, он ответил: «Hasta la vista, крошка», не так ли?

– Вроде бы да.

– И он еще раз цитировал вам фразу из фильма во время вашего расследования, да, детектив?

– Да.

– Когда это случилось?

– Я спросил его, почему он это сделал.

– И он сказал?

– «Любовь – это когда тебе не приходится просить прощения».

– Единственное преступление, совершенное Джейкобом Хантом, – говорю я, – состоит в цитировании такого глупого фильма, как «Любовная история».

– Протестую! – встревает Хелен. – Мы занимаемся критическим разбором фильмов? Никто не уведомлял меня об этом.

– Протест принимается, – говорит судья. – Мистер Бонд, оставьте ваши редакторские комментарии при себе.

Я снова обращаюсь к Мэтсону:

– Как закончился тот третий допрос в участке?

– Резко, – отвечает детектив.

– На самом деле приехали мы с мисс Хант и она сказала, что ее сын хочет иметь адвоката, не так ли?

– Да, верно.

– И когда она сделала такое заявление, как отреагировал Джейкоб?

– Сказал, что хочет адвоката, – отвечает Мэтсон, – и я прекратил допрос.

– Больше вопросов нет, – говорю я и сажусь рядом с Джейкобом.

У Фредди Сото, раньше работавшего в полиции, старший сын был глубокий аутист. Прослужив много лет в полиции штата Северная Каролина, Фредди снова сел за парту и получил диплом по психологии. Теперь он учит сотрудников правоохранительных органов тому, что такое аутизм. Пишет статьи для бюллетеня ФБР «Правоприменение» и журнала «Шериф». Давал консультации новостному телеканалу ABC для специального выпуска в 20:20 про аутизм в связи с правоприменительной практикой и ложными признаниями вины. В 2001 году помог составить в штате Северная Каролина новый курс на тему «Почему сотрудникам органов правопорядка необходимо распознавать аутизм», и курс этот теперь распространен по всему миру.

За свое экспертное заключение Фредди Сото берет пятнадцать тысяч долларов плюс оплата перелета первым классом; таких денег у меня нет. Но мы говорили по телефону. Узнав, что я когда-то подковывал лошадей, Фредди признался, что имеет в совместном владении скаковую лошадь, у которой стали плоские копыта. Для его сына этот конь значил очень много, поэтому Фредди боролся за то, чтобы животное не усыпляли. Я предложил использовать накладки для предохранения подошв от ударов и клинья на копытах с хорошо подогнанными стрельчатыми суппортами, а также мягкий подкладочный материал под ними, чтобы выровнять путовые кости за счет уменьшения веса на пятках без раздавливания копыт и деформации пяток; он сказал: «Я выступлю в суде бесплатно, если вы согласитесь после этого прилететь в Северную Каролину и взглянуть на мою лошадь».