календарь праздничных дней пополнился 4 ноября, заменившим морально устаревший коммунистический праздник 7 ноября. Несмотря на то, что ряд мусульманских центров протестовали против этой даты, указывая, что 4 ноября традиционно отмечается церковный праздник Казанской иконы Божией Матери, большая часть мусульман ничего обидного для себя в этом не усмотрела34.

В 2009 г. новый патриарх Московский и всея Руси Кирилл выступил с инициативой создать консультативную группу по межрелигиозному диалогу при ЮНЕСКО, которая была образована 22 июля на первом заседании Группы религиозных лидеров высокого уровня. От мусульман СНГ в новую межрелигиозную организацию по инициативе патриарха был приглашен глава мусульман Закавказья шейх-уль-ислам Аллахшукюр Паша-заде35.

Из обращения Межрелигиозного совета России о введении нового государственного праздника 4 ноября

Наша история богата славными датами. Неоценимый пример единого сплава духовного, патриотического и ратного свершения дают нам события 4 ноября 1612 года, когда патриотические настроения народа нашей страны, единение всех граждан, независимо от происхождения, веры и положения в обществе, сплочение и солидарность сыграли особую роль в судьбе России.

Победа народного ополчения во главе с гражданином Кузьмой Мининым и князем Дмитрием Пожарским стала не только ратным подвигом во имя свободы, но и заложила основы для строительства фундамента независимого государства, его будущей мощи и величия; обозначила начало выхода из глубочайшего многолетнего духовного и нравственного кризиса, сохранившегося в истории как Смутное время.

Установление даты 4 ноября в память преодоления Смутного времени, проникнутое идеями согласия и устремленности к единству, к победе, действительно способно и в наше время сплотить весь народ, восполнить пробелы в исторической памяти россиян. Ведь сегодня мы не отмечаем ни одной знаменательной даты славной истории России до 1917 г.

Традиционные религиозные организации, входящие в Межрелигиозный совет России, считают целесообразным отмечать 4 ноября — годовщину событий 1612 г. — и сделать этот день выходным. А день 7 ноября может остаться в календаре памятной датой нашей истории.

На протяжении веков на долю нашего народа многократно выпадали тяжелые испытания. Но каждый раз мы находили в себе силы собраться, объединиться — в любви к Отечеству, в уповании на Бога, в верности традиционным духовным ценностям, завещанным предками. Чтобы, превозмогая беду, отстоять свою независимость и государственность36.

Острые моменты межрелигиозного диалога в новейший период

К сожалению, ситуация в межрелигиозном диалоге в постсоветской России оказалась не такой безоблачной, как во время первых межрелигиозных встреч советского периода. Ряд мусульманских лидеров России не упустили возможность прослыть защитниками интересов мусульман через выпады в адрес других религий. Такого рода политика помимо обострения межрелигиозных отношений привела также к значительному росту исламофобии, так как среднестатические граждане России не были осведомлены о расколе исламского сообщества и воспринимали сделанные с телеэкранов и газетных полос резкие заявления некоторых муфтиев как консолидированную позицию всех мусульман. Особенно отличились на этой стезе лидеры Совета муфтиев России.

Молодой муфтий Равиль Гайнутдин изначально постарался как можно сильнее отмежеваться от своего учителя Талгата Таджуддина, известного особо теплыми отношениями с Русской Православной Церковью, и занял максимально непримиримую позицию по отношению к православному большинству. После резких выпадов в адрес «якорных» крестов и «попыток попов прорваться во власть»37, сделанных в середине 90-х гг.38, он попытался примириться с Московским Патриархатом, в 1997 г. даже издав специальную фетву об уважении к иудеям и христианам, однако конструктивного сотрудничества с православными у него не получилось39.Так, встретившись в сентябре 1998 г. с Патриархом Московским и всея Руси Алексием И, Гайнутдин поспешил заявить, что по его требованию патриарх снял с занимаемой должности архиепископа Ярославского и Ростовского Михея, которой якобы препятствовал строительству второй мечети в Ярославле. На самом деле никаких санкций в отношении архиепископа не последовало, а первая личная встреча Гайнутдина с патриархом стала последней.

Конечно, отношение лидеров Русской Православной Церкви к мусульманским духовным лидерам «старого» и «нового» поколения заметно различалось. Расколы и свержения уважаемых муфтиев не прошли незамеченными православной общиной, тем более что гонимые представители «старого» поколения временами были вынуждены просить православных братьев о помощи — как это, например, сделал верховный муфтий Талгата Таджуддин осенью 1994 г.40 Кроме того, руководство Московского Патриархата не могла не огорчать и оскорбительная критика в адрес своих давних партнеров по межрелигиозному диалогу, инициаторами которых выступали предавшие их ученики и сподвижники. В конце концов, большие сомнения у православных вызывала и легитимность новых муфтиев, многие из которых выглядели откровенно криминальными элементами или экстремистами. Все это в совокупности сильно затрудняло установление отношений с Высшим координационным центром духовных управлений мусульман России, а затем и с Советом муфтиев России.

Со своей стороны новые лидеры российского ислама не скрывали враждебного отношения к православным. Пока Русская Православная Церковь вела переговоры с мусульманами Кавказа об урегулировании чеченского кризиса, муфтий Равиль Гайнутдин давал интервью следующего содержания: «К сожалению, высшие иерархи наших церквей в основном встречаются, декларируют, а на деле не осуществляются те достигнутые договоренности. И я хотел бы показать на примере. И Святейший Патриарх Московский и Всея Руси, и другие руководители, встречаясь с мусульманскими религиозными деятелями, говорят, что на территории Чечни ведется конфликт не на религиозной основе. Мы уважаем друг друга и призываем наших верующих, чтобы они встали на путь мира и согласия. В то же время Русская Православная Церковь направляет своих священнослужителей в войсковые части, которые ведут войну на территории Чечни. Отправляя воинов на войну, они благословляют их на убийство. И мусульмане, увидев, что священник Русской Православной Церкви благословляет на убийство и освящает оружие, спрашивают: а где же та искренность, а где же те договоренности, которые были заявлены, что «мы не будем поощрять войну, убийства наших граждан?»41.

Изучая высказывания муфтия Равиля Гайнутдина в отношении Русской Православной Церкви и ее лидеров, трудно отделаться от мысли, что председатель Совета муфтиев России испытывает к ним искреннюю ненависть. Конечно, при встречах с представителями Церкви, поздравлениях ее предстоятелю и разного рода программных выступлениях Гайнутдин всячески подчеркивал свою приверженность ценностям мусульманско-православного диалога и хвалил Церковь даже сильнее своего учителя Талгата Таджуддина, однако за глаза из его уст можно было услышать совсем другие заявления.

Например, московский муфтий практически одновременно пожаловался на митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, к которому за разрешением на строительство новых мечетей мусульман якобы посылали подмосковные чиновники42, и призвал Русскую Православную Церковь учитывать мнение мусульманской общины при возведении храмов, «чтобы непродуманные шаги не наносили ущерб межнациональному миру и согласию в России», осудив закладку православной часовни в Набережных Челнах в год 450-летия завоевания