Я старалась оставаться начеку, однако наблюдатели целый месяц не предпринимали ровно никаких попыток вмешаться в мою жизнь, только наводили справки о моей работе, той и другой, свободном времяпрепровождении… Скучно, надо думать, изо дня в день следить за моими трудовыми буднями, похожими на день сурка.

В один из будних дней вечером мы с Максимом ходили в гости к нашим только что вернувшимся молодожёнам. Они сняли жильё на первое время, пока выбирали себе подходящую квартиру.

Мы просидели у ребят около двух часов, мне даже представилась возможность поболтать с сестрой наедине. Света поделилась, что порой боится своего мужа, что иногда он в прямом смысле звереет, слишком вспыльчивый. Тревожный звоночек. Правда, сказанное не относилось непосредственно к Свете, но с другими Сашка был чересчур агрессивен, один раз даже всерьёз подрался с каким-то мужиком на улице, после чего провёл ночь в отделении полиции. Да, это было очень похоже на него.

В целом, как я поняла, они оба немного успокоились по отношению друг к другу, когда поняли, что теперь у них достаточно времени, чтобы быть вместе, даже стали пригодны для беседы с посторонними людьми.

А вот мою историю о том, что я снова вернулась к Дилану, сестра восприняла с неподдельной радостью, мы даже позволили себе помечтать на предмет того, что можно будет собираться семьями, благо, живём теперь в одном городе. Конечно, все наши грёзы об идеальном будущем были просто болтовнёй: мы знали, например, что дружба между Диланом и Сашкой заведомо невозможна, и что кое-кто никогда не согласится жить по правилам, которые установило для него общество.

Света привезла также различных сувениров из мест, в которых они с Сашкой бывали. Ей самой ещё не до конца верилось, что всё это произошло на самом деле, глаза её горели.

В выходные мы все вчетвером отправились в Нижний Волчок навестить маму, душевно и мило провели время, ходили купаться. Мы с Сашкой оседлали велосипеды и отправились охотиться в Верхний Волчок. Честно говоря, моей главной целью было посмотреть, как там растёт живица: травка по-прежнему заполоняла всю поляну, я набила ею целый мешочек, благо, скоро сентябрь, можно было не осторожничать.

Некоторое время позволила себе пробежаться в волчьей шкуре бок о бок с Сашкой, так, для разнообразия, чтобы снова испытать приятное чувство перевоплощения и силы. Верхний Волчок нравился мне из-за того, что именно там я могла, не стесняясь, быть всякой, без притворства и суеты.

А вот друг мой, похоже, сорвался с цепи: нападал на всё, что движется, подрался с двумя волками в лесу. Из-за него мы провели там гораздо больше времени, чем планировали. Я с нетерпением ждала того момента, когда Сашка, наконец, примет человеческий облик. И вот мы добрались до пляжа, искупались, чтобы смыть с себя животный запах, вернулись в избу, оделись и только тогда двинулись в обратный путь.

— Что нашло на тебя сегодня? — поинтересовалась я.

— Мне не так-то легко притворяться нормальным. Ты и без меня это знаешь.

— Ты вроде бы нашёл свою любовь? Чего тебе ещё не хватает?

— Острых ощущений. — признался он.

— Любви оказалось мало?

— Не то чтобы… — заикнулся Сашка, но вдруг осёкся. — Да, мало. Только Свете не говори.

— Я-то не скажу, но как ты собираешься справляться с этим?

— Не знаю, буду ездить в командировки в Москву, что-нибудь придумаю.

— По-твоему, Света — дура?

— Она уже что-то говорила?

— Разумеется, она же не слепая! Я думаю, тебе следует поменять кое-что в своём образе жизни.

— Да знаю я. Тебе легко говорить, ты — женщина.

— И что?

— Ну, у вас на уме только семья и дети.

— Как ты примитивно всё обрисовал!

— Когда ты последний раз развлекалась? — под словом «развлекалась» он имел в виду убийство ради удовольствия.

— Давно. — коротко ответила я, направление нашего разговора совсем не нравилось мне. Родителей Сашки казнили именно за нездоровую любовь к подобного рода «развлечениям».

— Вот-вот!

— Потому что у меня в голове есть хоть какие-то моральные принципы. Все, кого я убила, были последними мразями.

— Весь мир — одна большая грязная мразь, нет здесь никаких моральных принципов. — смело и легко выпалил он.

— Ты женился на моей сестре! — я остановила свой велосипед, Сашка затормозил вместе со мной.

— …за редким исключением. Извини, я не имел в виду Свету.

— Если по твоей вине ей придётся страдать, я обещаю, ты ответишь за это своей головой.

— У нас всё хорошо, мы как-нибудь разберёмся. — с уверенностью заверил он м перевёл стрелки на меня. — Ты лучше расскажи, как ты додумалась опять вернуться к своему бывшему?

— Он стал таким, каким был до болезни.

— Пф, просто ему надо, чтобы баба была. — не поверил он.

Я была не готова к едким шуточкам, поэтому бросила на Сашку гневный взгляд, снова села на велосипед и стала интенсивно крутить педали. Он догнал меня.

— Эй, ты обиделась что ли?

— Нравится тебе это или нет, я теперь с ним, и я не собираюсь обсуждать с тобой, почему приняла такое решение.

— А сыну ты так же сказала?

— Послушай сюда: Дилан стал таким, каким я его знала раньше! О Максиме не волнуйся, с ним я уже обсудила эту тему.

— И ты ему всё простила и снова любовь до гроба, да? И это после всех унижений? Давно ли зажили твои синяки?

— Лучше заткнись, с тобой невозможно разговаривать. — огрызнулась я.

— Ладно-ладно, извини, ты права, это ваше дело. Просто вдруг он снова слетит с катушек? Ты же не знаешь наверняка? Если что, ты только намекни.

— Нет! Сделай одолжение, больше не трогай его! — раздражённо процедила я.

— Ок! Тогда пускай он лучше сам не лезет ко мне, я, как видишь, немного вспыльчивый.

Болезненные воспоминания нахлынули на меня, я снова остановилась, слезла с велосипеда и закрыла лицо волосами, чтобы спрятать подступающую истерику, однако сдержаться не удалось, и я разрыдалась прямо на месте.

— Ну, ты что? — растерялся Сашка. — Сестричка, ты из-за меня, что ли? Прости-прости-прости, я идиот и грубиян, не бери в голову. Эй, иди сюда… — он бросил на дороге свой велосипед, подбежал ко мне и обнял. — Прости, я дурак, сам не знаю, что несу. Ну? Слышишь? Успокойся.

Но успокоиться у меня как раз-таки не получалось, он решил отвлечь меня другим способом:

— Повтори за мной: Сашка — дурак, идиот, сам не знает, что несёт. Почти стишок! Давай же, скажи? Сашка…

— Хватит, перестань. — отказалась подыграть я.

— Ди, я, правда, не хотел тебя обидеть.