подозрения или же ничего не даст при его исследовании. Ну а если уж мы заговорили о том, как избежать подозрения и сделать попытку обнаружить шифр безрезультатной, то для этой цели оказывается вполне достаточным одно новое и весьма полезное средство; а поскольку мы им располагаем, то зачем относить его к числу тех искусств, которые должны быть созданы, если проще его сразу же изложить здесь? Это средство сводится к следующему. Нужно иметь два алфавита: один — состоящий из обычных букв, другой — из букв, не имеющих никакого значения, и отправить одно в другом сразу два письма: одно — содержащее секретные сведения, другое — имеющее достаточно правдоподобное для пишущего содержание, которое, однако, не должно навлечь на него никакой опасности. И если вдруг начнут строго допрашивать о шифре, то нужно дать алфавит, состоящий из ничего не значащих букв, вместо алфавита из настоящих букв и алфавит, состоящий из настоящих букв, вместо алфавита из букв, не имеющих значения. Таким образом, следователь сможет прочитать внешнее письмо и, найдя его вполне правдоподобным, ничего не заподозрит о существовании внутреннего письма. Но чтобы помочь избежать вообще всякого подозрения, мы приведем еще одно средство, изобретенное нами еще в ранней юности, в бытность нашу в Париже; даже сейчас, как нам кажется, это изобретение не потеряло своего значения и не заслуживает забвения. Ибо оно представляет собой высшую ступень совершенства шифра, давая возможность выражать все через все (omnia per omnia). Единственным условием при этом оказывается то, что внутреннее письмо должно быть в пять раз меньше внешнего; никаких других условий или ограничений не существует. Вот как это происходит. Прежде всего все буквы алфавита выражаются только двумя буквами путем их перестановки. Перестановки из двух букв по пяти дадут нам тридцать два различных сочетания, что более чем достаточно для замещения двадцати четырех букв, из которых состоит наш алфавит. Вот пример такого алфавита:

A. В.

aaaaa. aaaab.

С. D.

aaaba. aaabb.

E. F.

aabaa. aabab.

G. Н.

aabba. aabbb.

I. K.

abaaa. abaab.

L. M.

ababa ababb.

N. O.

abbaa. abbab.

P. Q.

abbba. abbbb.

R. S.

baaaa. baaab.

T. V.

baaba. baabb.

W. X.

babaa. babab.

Y. Z.

babba. babbb.

Между прочим, это изобретение приводит нас к чрезвычайно важным выводам. Ведь из него вытекает способ, благодаря которому с помощью любых объектов, доступных зрению или слуху, мы можем выражать и передавать на любое расстояние наши мысли, если только эти объекты способны выражать хотя бы два различия[326]. Такими средствами могут быть: звук колоколов или рога, пламя, звуки пушечных выстрелов и т. п. Но возвратимся к нашему изложению. Когда вы приметесь писать, то внутреннее письмо следует написать с помощью такого двухбуквенного алфавита. Допустим, что внутреннее письмо будет следующего содержания:

FUGE — беги

Вот пример такого написания:

F

U

G

Е

aabab.

baabb.

ааbbа.

aabaa.

Здесь нужно иметь наготове другой, двойной, алфавит, состоящий из букв обычного алфавита, как заглавных, так и строчных, изображенных двумя произвольно выбранными шрифтами (которые каждый может выбрать по своему усмотрению).

Пример двойного алфавита:

abab

abab

abab

abab

AAaa

BBbb

CCcc

DDdd

abab

abab

abab

abab

EEee

FFff

GGgg

HHhh

abab

abab

abab

abab

IIii

KKkk

LLll

MMmm

abab

abab

abab

abab

NNnn

OOoo

PPpp

QQqq

abab

abab

abab

abab

RRrr

SSss

TTtt

UUuu

abab

abab

abab

abab

WWww

XXxx

YYyy

ZZzz

Затем, написав внутреннее письмо двухбуквенным алфавитом, нужно приложить к нему буква к букве внешнее письмо, написанное двойным алфавитом, и потом расшифровать. Пусть внешним письмом будет Manere te volo donec venero (Я хочу, чтобы ты оставался на месте, пока я не приду). Пример такого приспособления:

F

U

G

E

aabab

b

аа

bb aa

bba

aa

baa

Maner

е

te

vo lo

don

ec

ven(ero)

Приведем еще один, более полный пример такого шифра, дающего возможность писать все посредством всего.

Внутреннее письмо

Пусть им будет письмо спартанцев, посланное ими некогда на скитале:

«Perditae res: Mindarus cecidit: milites esuriunt: neque hinc nos extricare, neque hic diutius manere possumus».

(Все погибло. Миндар убит. Воины голодают. Мы не можем ни уйти отсюда ни оставаться здесь дольше.)

Внешнее письмо

Пусть им будет отрывок из первого письма Цицерона; в него должно быть вставлено письмо спартанцев:

«Ego omni officio, ас potius pietate erga te, caeteris satisfacio omnibus: mihi ipse nunquam satisfacio. Tanta est enim magnitudo tuorum, erga me meritorum, ut quoniam tu, nisi perfecta re, de me non conquiesti: ego, quia non idem in tua causa efficio, vitiam mihi esse acerbam putem. In causa haec sunt: Ammonius regis legatus aperte pecunia nos oppugnat. Res agitur per eosdem creditores, per quos, cum tu aderas, agebatur. Regis causa, si qui sunt, qui velint, qui pauci sunt, omnes ad Pompeium rem deferri volunt. Senatus religionis calumniam, non religione, sed malevolentia, et illius regiae largitionis invidia, comprobat, etc.»

Учение о шифрах влечет за собой другое учение, связанное с первым. Это учение о дешифровке, или раскрытии, шифров, если даже ключ к ним совершенно неизвестен. Это, конечно, очень трудное дело, требующее в то же время большой изобретательности; это искусство (точно так же, как и искусство шифра) используется в секретных государственных делах. Но если проявить достаточно ловкости и предосторожности, то можно было бы сделать это искусство бесполезным, хотя, судя по нынешнему положению дел, оно приносит немалую пользу. Ведь если бы были приняты надежные и хорошие шифры, то большинство из них было бы абсолютно недоступно для дешифровки, исключалась бы всякая возможность их раскрытия, хотя они и оставались бы достаточно удобными и легкими для написания и прочтения. Но неопытность и невежество секретарей и служащих при королевских дворах столь велики, что даже важнейшие документы в большинстве случаев доверяются шифрам ненадежным и легко дешифруемым.

Между тем у кого-нибудь может возникнуть подозрение, что мы, перечисляя науки и, так сказать, проводя их смотр, стремимся вызвать как можно больше удивления, увеличивая и умножая число наук, которые мы выстраиваем как бы в боевой порядок, тогда как в таком коротком исследовании можно, пожалуй, лишь похвастаться их числом и едва ли можно действительно развернуть их силы. Но мы будем честно придерживаться принятого нами плана и, создавая этот глобус наук, не хотим пропустить на нем даже самых маленьких и отдаленных островков. Кажется, мы коснулись этих наук отнюдь не поверхностно, хотя и вкратце; наоборот, острым пером мы извлекли из огромной массы их материала