Шрифт:
Закладка:
"Профессионалом ты был десять лет назад", — подумал Биркин, но промолчал и сказал лишь:
— Просто хочу напомнить, что если про нашу измену узнают соратники, мы не доживем до вечера. Со всех сторон мы крайние.
— Ерунда, уже почти вечер, — махнул рукой Спицын. — Двигаем прямо к Асташкову. Я все продумал. Мы же все-таки члены госкомиссии. Подадим информацию так, как будто только что ее получили. Когда десять человек гроздью висят на тонкой веревке, у крайних больше шансов на спасение.
Они всегда могут обрезать веревку не над, а под собой.
— Вот сука! — дернулся Биркин.
— Ты что, охренел?
— Смотри назад!
Позади биркинского "ауди" за автобусом прятался хорошо знакомый им обоим синий "жигуленок".
— Рифов холуй! — Спицын не удержался и высунул в окно поднятый средний палец.
Водитель синих "жигулей" понял, что обнаружен. Он пожал плечами и вырулил из своей засады. Биркин также повернулся к нему и махнул рукой — проезжай. Тот двинулся вперед и, проезжая мимо "ауди", также показал сидящим в его салоне средний палец.
После этого "жигули" рванули и на большой скорости исчезли где-то впереди.
— Что это с ним? — удивился Биркин.
— Какая разница? Заводи, погнали. Не нравится мне это, ох не нравится. Ситуация взрывоопасная.
Сильный взрыв приподнял черный "ауди" над землей и разметал в стороны вместе с останками его экипажа. Крики перепуганных прохожих смешались с завыванием сигнализации стоявших по соседству машин.
* * *
Генерал Павлов положил телефонную трубку и опустился в кресло.
"Вот и все", — подумал он.
Генерал достал блокнот, вырвал из него лист и написал на нем несколько строчек. Потом злорадно усмехнулся, встал и прошелся по кабинету.
Что же, придется сделать это несколько раньше, чем он планировал.
Прямо сейчас. Такая необходимость лишала его возможности наблюдать свысока за паникой толпы жалких идиотов, как когда-то в детстве он наблюдал за паникой в разворошенном им же муравейнике.
Но он и без того представлял себе, во что превратится предстоящая новогодняя ночь для большинства людей. А может быть и не для большинства, а для всех…
Генерал снова изобразил на лице недобрую усмешку, рывком извлек из ящика стола табельный "макаров", поднес к виску и выстрелил. Молиться он не умел, да и не собирался.
* * *
7
В кабинете полковника Спицына давешние крепкие ребята вернули Крюкову деньги и документы.
— Распишитесь, — велел один из них.
— Ща, — отозвался Крюков. — А вещи? Обрез ружья двенадцатого калибра фирмы "Джеймс Пердей" с комплектом патронов.
— Подавись, — второй вывалил из шкафа немудреный крюковский скарб.
Крюков засунул обрез под куртку и рассовал патроны по карманам. В том числе и пулевой, подброшенный Спицыным.
— А где же полковник? — спросил он. — Разве товарищ Спицын не придет меня проводить?
— Зачем?
— Ну не знаю, — Крюков пожал плечами. — Извиниться за незаконное задержание.
— Его сегодня не будет.
— А завтра?
— И завтра тоже. Слушай, вали отсюда. И без тебя геморроя хватает, — напутствовали его крепыши.
— Довлеет каждому геморрой его, — заметил им Крюков и вышел на свободу.
Вернувшись после недолгого отсутствия под кровлю родного кооператива, Крюков из всего персонала обнаружил лишь отставного полковника Рудакова. Ас разведки был в дымину пьян. Недобитая бутылка "Гжелки" с рассекателем на горлышке торчала перед ним. Еще две, пустых, валялись под столом.
— А где хозяйка? — в недоумении протянул Крюков.
— Украли, — развел руками Рудаков. — Садись, выпьем! Слушай, Крюков, как тебя по имени? А то неудобняк какой-то…
— Ничего, я привык. За что пить будем? — Крюков взял в шкафу стакан для себя и придвинул стул.
— А хоть бы за Тараса Бульбу! Не возражаешь?
Выпили. Крюков и Тараса Бульбу уважал, и понимал, что толку от полковника он сейчас все равно не добьется. Он помог вконец обессиленному Рудакову добраться до дивана. Сам уснул на соседнем.
* * *
Крюкова разбудил телефонный звонок. Звонила Мария.
— Где Ирина? — спросила она.
— Говорят украли. Я сам только что из застенков КГБ, так что еще не определился на местности.
— Ты можешь приехать прямо сейчас в мою больницу?
— Попробую.
Крюков попытался растолкать Рудакова, но тот героически проигнорировал посягательства на свободу сновидений. Вслушавшись в возмущенный храп полковника Крюков почел за лучшее оставить его в покое. Он спустился вниз, завел рябуху и направился в больницу, где его ждала Мария.
— Знаешь, кто к нам сегодня поступил? — с порога спросила она его. — Генерал Павлов.
— Что с ним? Упадок сил? Хрен свой двумя руками согнуть не может?
Или люмбаго — прострел в пояснице?
— Тогда уж церебраго — прострел в мозгу.
— Как это? — удивился Крюков.
— Элементарно. Стрельнул себе в башку. Был бы он не генерал, а полковник или майор, когда мозг еще не ссохся, обязательно мозги бы себе вышиб. А так только задел по касательной. Почитай его прощальную эпистолу, — Мария протянула Крюкову завещание генерала.
— Это в смысле "В моей смерти прошу винить Гайдара, Чубайса, мою стерву-жену, начальника, его зама и далее по списку"? — Крюков развернул записку и прочел вслух. — "Не радуйтесь. Кто хочет легкой смерти делай как я"! Оригинально. Так он умер?
— Не тут-то было, — вздохнула Мария. — Легкой смерти у него не получилось. Вместо этого будет тяжелая жизнь. Весь ее остаток он проведет прикованным к постели. Пуля задела какой-то важный центр в мозгу.
Он парализован. Может двигать разве что глазами. Но, интересно, что же он имел в виду в своей записке?
— На него можно посмотреть? — спросил Крюков.
— Идем, полюбуешься.
Генерал лежал в отдельной палате. Он был совершенно неподвижен.
Крюков обратил внимание на его вытаращенные глаза и дрожащий край одеяла под рукой больного. Он откинул край одеяла.
— Смотри! — Мария тоже это заметила. — По-моему он хочет что-то сказать! Его палец!
Палец генерала, единственное, что еще двигалось кроме глаз, выбивал судорожную дробь. Мария оказалась права. Крюков также уловил в стуке определенный ритм. Три коротких, три длинных, три коротких.
— Морзянка. Он же выбивает "SOS"! Я тебя понял, — четко выговорил Крюков.
— Ты и в азбуке Морзе разбираешься? — удивилась Мария.
— А как же? Я три года в КЮМ ходил заниматься — клуб юных моряков. Вот ты, поди, не знаешь, чем трюмсель от триселя отличается или оверштаг от оверкиля. А почему гальюн является украшением корабля? Тихо, слушай!..
Крюков внимательно прислушался и принялся диктовать:
— Фейерверк не фикция. Бонза гений. Перепрограммировал боевые части ракет. Они долетят и взорвутся. Не хочу. Хочу жить…
— Что он хочет сказать? — Мария ничего не могла понять из услышанной тарабарщины.
— Просто "Фейерверк" из средства для воплощения плана "Армагеддон" превратился в цель.
