Шрифт:
Закладка:
Ради чего спрашивается?
Ради того, чтобы как можно меньше заниматься раскопками своих бредней. Оно того стоит. Экстрим перекрывает дисбаланс. Возникает, что-то вроде, я не хочу умирать так нелепо.
Калитка открыта и без помех прохожу во двор. Люди с агорафобией не имеют возможности, покидать стены собственного дома. Страхи — мое второе Я. Поэтому сочувствую искренне. Да и авантюру надо же как-то оправдать.
Терраса, обставленная деревянной сеткой, полностью освещена. Могу детально рассмотреть домик с жилым чердаком и лоджией. Выглядит как будто для съема. Не знаю, с чего складывается такое впечатление, может табличка с надписью «солд — аут» повлияла. Да и недолго оно задерживается в моей голове, когда на пороге возникает силуэт, по очертаниям мужской.
— Здравствуйте! Я — Ева Сотникова, — привлекаю внимание к своей персоне. В ответ никаких действий, даже не двигается. Развиваю дальше свой монолог, — Тренер. Меня хозяйка пригласила, — замокаю, а потом выпаливаю скороговоркой, — У меня там машина застряла и телефон разрядился. Эм… не могли бы вы, вызвать техпомощь, — изо всех сил стремлюсь звучать позитивно.
Мужчина спускается по лестнице, полностью уходя в тень. Его безмолвие, уже конкретно напрягает. В голову крадутся нехорошие подозрения.
Маньяков ведь никто не отменял. Я же мечта для психопатов. И чтобы меня заманить, даже особо стараться не приходится. Как безмозглая рыбка, глотаю наживку с радостью.
Торможу сохраняя приличную дистанцию, потом пячусь назад, а затем вовсе, разворачиваюсь и пускаюсь в бег, с оглушительным визгом.
— До последного был уверен, что ты не приедешь. Опять мимо. …пиздец, Ева, как так можно? Притащится неизвестно куда, хер знает к кому, — это долетает уже в тот момент, когда я толкаю металлическую перекладину на калитке.
Держу равновесие и часто-часто моргаю. Вслушиваясь, впитывая мягкие ноты невесомого акцента. Моментально пьянею под волной накатившихся стоп — кадров.
Время замирает.
Мозг перестает посылать сигналы телу, и оно послушно поддается вторжению.
Запах полыни перерабатывается рецепторами. За ним следует удовольствие. Шумный вдох.
Кислород. Я дышу. Много и жадно. Захлебываюсь. Волшебство окутывает со всех сторон.
Горячее тепло его тела. Руки стальными тисками сжимающие мои плечи. Разворачивает. Прижимает к себе. Тянет наверх, заставляя обхватить себя ногами. Ладонь, забирающая мой затылок в плен. Губы.
Мы касаемся.
Размазываем горечь поцелуя. В воздухе словно распыляется нейротоксин. Парализует силу воли, образуя без барьерное пространство. Его язык терзает мой рот со смесью дикой порочности и нежности одновременно.
Я так одурманена его близостью, как в лихорадке, царапаю крепкую мужскую шею. По памяти черчу стрелу скорпиона в широком вороте свитера. Ловлю прерывистые удары на вене, отвечая, уже не знаю на какой по счету поцелуй. Или это слишком затянувшийся первый.
— Как ты мог? — спрашиваю дрожащим голосом, как только он отрывается, чтобы перехватить поудобней и нести меня в дом.
— Что, Ев? — заглушено вторит, не переставая целовать, всасывая кожу на шее.
— Как ты мог меня бросить, ничего не сказав. Я ждала, Дамир. Я искала. Пока была в больнице, думала, что тебя больше нет. А ты просто уехал в Лондон, не сказав мне ни слова.
— Ты же сама меня прогнала. Сказала, что мне нет места рядом с тобой, — выбрасывает нелепый упрек. Стучу кулаками по его плечам, выкрикивая полушепотом.
— Ты дурак…дурак.
— Дурак, Ева.
Вжимаюсь теснее, перебирая короткие волоски на затылке. Дамир заносит внутрь и усаживает на диванчик. Не могу на него наглядеться. Порывисто трогаю его лицо, вжимая пальцы и вбирая ощущение его уникального тепла.
— Зачем сейчас вернулся? — так боюсь его ответа, что говорю едва различимо.
— Не могу без тебя. Умираю, бельчонок, каждый день, — я лишь киваю, позволяя стаскивать мою куртку.
Дамир голодно вновь впивается в мои губы, при этом снимает обувь. Добравшись до носков, поднимает глаза, испепеляя ртутным блеском.
— Почему у тебя ноги мокрые? — поджимаю пальцы и тяну в сторону. Он забирает обратно, скатывая носки и начинает растирать согревая. По коже, мелкими покалываниями, течет жаркая вибрация от его рук.
— Машина застряла. Пришлось добираться пешком.
— Ну да. Вера в людей. Я помню. Сиди здесь, пожалуйста, пока я схожу за машиной, — включает приказной тон, при этом остается на месте, мрачным взглядом нагнетая свое недовольство. Я, на такую наглость, пялюсь ошеломленно.
Пауза дает несколько отрезвляющий импульс. Насколько могу, выкарабкиваюсь из объятий. Дамир одним движением возвращает на место.
Ярый протест всколыхивается и убивает наваждение.
Я четыре месяца себя морально калечила. Стирала его из памяти. А он вернулся и думает, что мы можем начать с того, на чем закончили. Без объяснений. Впрочем, все как обычно.
— Ев, я все понимаю. Веду себя с тобой не лучшим образом. Но знаешь, молчать, гораздо больнее, — встает надевает куртку и выходит за дверь.
Я все еще не могу поверить, на той самой черте размытого восприятия. Так долго жила без него. Так долго мечтала, чтобы он хотя бы позвонил. А тут…У меня слов нет.
В больнице все молчали словно Дамира и не существовало. Это уже потом, неделю спустя, санитарка шепнула, что меня после пожара привез привлекательный молодой человек с татуировкой сфинкса. Это она разглядела, когда медсестра обрабатывала его ожоги. И что он просидел возле палаты, почти полтора суток, пока мое состояние не стабилизировалось. И это ровным счетом, ничего не меняет. Он уехал почти сразу же. Смотался в чертову Англию.
Как он может, так легко решать, в какой именно момент ему появиться. А мне что делать? Кинуться на шею со словами: Не уходи, я все пойму? Чуть с запозданием допираю, что это уже произошло. Ладно, спишем на помутнение.
Я не игрушка, и заслуживаю, хоть каких — то объяснений. Не говоря уже о признаниях, которые он, кстати, мне задолжал.
Помимо всех гипертрофированных обид и бесконечной недосказанности между нами. Есть еще и что-то другое, что удерживает меня в той же позе, в течение сорока минут. Желание дать по газам и устроить душераздирающий скандал, медленно остывает.
Дамир возвращается, кладет мои ключи на стол. Я знаю, что могу уехать, но не хочу.
— Ев, прости меня. Я бы остался, но Стив мне больше чем друг. И это уже был не мой выбор.
— А какой твой?
Дальше следует затяжная пауза. Дамир словно подбирает слова. Усмехается, потом произносит.
— Ты.
— И все? Так просто?
— Как оказалось да. Я дал нам возможность существовать отдельно. У меня не вышло. А у тебя?
Я не отвечаю. Да и как
