Все разом потянулись к карманам и поясам, и только тогда вспомнили, что не взяли ни рабочих инструментов, ни наручных компьютеров, ни коммуникаторов, потому что шли на мирный ужин в гости к глупой старухе, которая не способна причинить им вред.

«А ведь власть и правда может подтолкнуть на дурную дорожку», – подумала вдруг Офелия; старый голос звучно костерил ее за желание рассмеяться при виде того, как меняются выражения на их лицах.

– Вам никто не причинит вреда, – сказала Офелия, – но вам придется их выслушать и принять решение.

– Вы знаете, чего они хотят? – спросил Ори. Деловитый и спокойный, несмотря ни на что. Офелия надеялась, что он не растеряет своего самообладания до конца разговора.

– Они хотят учиться. Это для них величайшая радость.

Она ласково подтолкнула малышей, сидящих у нее на коленях, и Буль-цок-кхе заворковала им. Те попрыгали на пол и засеменили к своему незаконченному творению.

– Смотрите, – сказала Офелия.

– Готоуо, – скомандовал Лазурный, и одно из существ подняло конструкцию и поставило на демонстрационный стол.

Малыши запищали; слов Офелия не разобрала, но, судя по тому, как внимательно слушали взрослые, это было что-то осмысленное. Взрослый снова поднял их изобретение и поставил в глубокую раковину для опытов. Лазурный предложил Офелии руку и помог ей подняться, чтобы она тоже могла посмотреть. С пола донесся суетливый писк, и Лазурный поднял всех троих сразу; один тут же взобрался ему на плечо. Другой потянулся к Офелии, и она взяла его на руки.

Когда взрослый включил воду и направил струю на машину, стало понятно, что детеныши собрали устройство с гидроприводом; шестерни закрутились быстрее и быстрее…

– С-с-с! – запищал тоненький голос. – Ааает с-с-с!

– Невозможно… – выдохнул Ликизи, но на этот раз в его голосе не было злости, только потрясение. – Пустите меня, – сказал он удерживающим его существам. – Я хочу посмотреть… – Его тут же отпустили, и он подошел к раковине и заглянул. – Они не могли… На много световых лет во всех направлениях нет ни единого гидрогенератора, но… эта штука, похоже, работает. – Он протянул и тут же отдернул палец.

– Вы хотите видеть их друзьями, хранителями гнезд? Или врагами? – спросила Офелия. Она все еще не понимала, что именно собрали малыши, но, если этот механизм действительно генерировал электричество, она готова была в это поверить. – Попытаетесь их ограничивать, и ничего у вас не выйдет, они только разозлятся. Решать вам.

– Но… так быстро… Они такие… такие умные… – Ликизи обернулся на взрослых, перевел взгляд на детей, на Офелию.

Офелия постаралась сдержать нетерпение.

– Выбирайте: умные и дружелюбные или умные и злые. Они считают, что хорошие хранители гнезд – хорошие учителя, хорошие друзья – помогают молодняку развиваться и учиться… всему на свете.

– Интересно, где они на шкале Варинга, – протянул Ликизи. В каждом слоге звучала неприкрытая зависть.

– Выше нас, – сказала Кира. – Нам понадобится выборка побольше, но если эта группа хоть сколько-нибудь репрезентативна, то средний показатель превышает человеческий баллов на двадцать. К тому же у них были учебники и электронные руководства… Они и сами по себе развиваются стремительно, а теперь… Я бы сказала, лет через сто или даже меньше они смогут выйти в космос. Без нашей помощи.

– И они агрессивно защищают территорию гнездования, – добавил Ори. – У-у-у. Жуть. – В голосе у него звучал вовсе не страх, а скорее предвкушение.

Офелия погладила детеныша по шишковатой спине.

– Не так уж это и страшно, сер… Вот…

Она протянула ему малыша. Это было оговорено заранее; из всей команды Ори проявил больше всего такта в наблюдении за Народом и попытках взаимодействия, поэтому решено было позволить ему подержать одного из малышей. Офелия все еще немного опасалась, но… но сложно бояться и ненавидеть того, чьего ребенка ты держал на руках. Ори вытаращился на нее… и осторожно потянулся к малышу. Тот с готовностью пошел к нему на руки – как же, возможность узнать что-то новое! – и лизнул ему запястье. Потом оглянулся на Офелию и пискнул. Другой вкус – ей не нужно было вслушиваться в каждый звук, чтобы понять, что он хочет сказать. Малыш уставился на Ори своими бездонными глазами и потянулся, чтобы лизнуть его в подбородок. Лицо Ори смягчилось, и Офелия успокоилась. Кира улыбнулась – широко, радостно, по-настоящему; Билонг улыбалась тоже.

И как только все расслабились, Ликизи схватил детеныша. Не того, что держал на руках Ори, а того, что сидел на плече у Лазурного, когда тот повернулся посмотреть на Ори. Детеныш зашипел и впился когтями в руку Ликизи, но тот держал его за шею, и малыш начал задыхаться.

Офелия бросилась к нему, но Ликизи легко оттолкнул ее и попятился к двери.

– У них хвосты! – прорычал он. – Дрессированные животные, умные ящерицы… Поверить не могу, что вы купились! Отказаться от целой планеты, полной ресурсов, из-за чешуйчатых ящериц и выжившей из ума старухи, которая хочет ими править? Ни за что.

Детеныш извивался в его руке; полоски на его коже словно выцвели, глаза потускнели.

– Не подходите, или я сверну этому цыпленку шею.

Секунду никто не двигался. Ликизи ткнул пальцем свободной руки в Офелию.

– Ты. Ползи сюда и открой мне дверь… И не говори, будто не знаешь кода. Не вставай. Ползи. Или он умрет.

Офелия посмотрела на Лазурного, на остальных людей, на Буль-цок-кхе и, наконец, на Ликизи и маленькое существо, извивающееся у него в руке. Медленно – ее суставы иначе не умели – она опустилась на пол и поползла.

– Так-то лучше. Из-за таких, как ты, всегда куча проблем… Лучше бы тебя вообще не учили читать.

«Пусть болтает, – шепнул вдруг новый голос. – Пока он говорит, он не слушает». И не думает. Ползти было тяжело: она не делала этого много лет из-за больных коленей и бедра, а теперь к ним добавились и плечи.

– Быстрее! – велел Ликизи, но все понимали, что не стоит ожидать многого от старухи, тем более от такой неуклюжей.

Офелия подняла глаза, чтобы извиниться, и увидела, как он заносит ногу для пинка… И тогда она схватила его за ногу и дернула. Недостаточно сильно, чтобы опрокинуть, но он пошатнулся и ослабил хватку – и этого хватило, чтобы детеныш, извернувшись, впился крошечными, но очень острыми зубами в кожу между большим и указательным пальцами и, упершись в руку мужчины ногами, вспорол длинными когтями кожу на предплечье. Ликизи завопил и рефлекторно разжал ладонь; детеныш с победным писком плюхнулся на пол, и в ту же секунду над головой Офелии промелькнуло четыре смазанные