И вдруг взгляд выхватил дату — девятнадцатое декабря. День, когда погиб Хэл. Что касается телефонного номера, до Уока даже не сразу дошло — его убаюкал слишком знакомый набор цифр.

Он заставил себя сосредоточиться, взглянуть под другим углом.

И выронил распечатку.

Звонок от девятнадцатого декабря прошлого года был входящим.

Он поступил на мобильник Дарка из кейп-хейвенского полицейского участка.

* * *

Она плакала. Уок молча глядел на нее.

Двор в спящем Кейп-Хейвене. Уок не разбудил Лию — этой ночью сон к ней не шел. Она вообще, судя по темным теням под глазами, не спала уже много ночей кряду.

Теперь Лия смаргивала слезы, мутные от туши для ресниц.

В полнолуние, думал Уок, скорбь на лицах видна отчетливее. Лия Тэллоу промокнула глаза, высморкалась, еще поплакала. Уок успел обойти дом и двор. Он искал ответа, хоть какого-то объяснения.

— Может, сама все расскажешь?

Лия Тэллоу не попыталась отвертеться. Она уставилась на лужайку и даже вроде успокоилась, словно только и ждала такого требования.

— Мы боролись, Уок. Уже давно. Из последних сил.

Уок глубоко вдохнул: отсрочить правду хоть на мгновение, ибо, вырвавшись, она разом изменит всё. Всё.

— Дело в деньгах, Уок.

Ее лицо исказила боль.

— Бизнес Эда рухнул.

— Рухнул?

Лия подняла глаза.

— Давай-ка по порядку.

Она отвернулась, стала смотреть на дом.

— Эдова семья владеет «Тэллоу констракшн» уже семьдесят лет. Мой муж унаследовал фирму от отца, а тот — от своего деда. И всегда фирма приносила стабильный доход. Половину города работой обеспечивала. Господи, Уок, да мы и сейчас держим пятнадцать человек. И уже не первый месяц зарплату им платим главным образом из собственных сбережений. Отец завещал Эду дом на Фортуна-авеню, на второй линии. Не бог весть что за домишко. Для нас — приличное наследство, а если по большому счету, если ситуацию учитывать — мелочовка.

— Продали бы фирму, раз она стала невыгодной.

— Эд ни за что не соглашается. Он любит этот город — впрочем, как и ты, Уок. Только нам ведь нужны перемены. Новые контракты на строительство домов. Тогда и доход будет. А ты и тебе подобные… Вы же нам кислород перекрыли. Против всех проектов голосуете.

— Насколько мне известно, наши протесты — пустой звук. Застройке все равно быть.

— Да, но уже без «Тэллоу констракшн». Ты нас заживо похоронил, сам знаешь.

Уок молчал, раздумывал. Его роль и впрямь так велика? Он ведь просто не хотел перемен для Кейп-Хейвена. Винсент в тюрьме, Марта уехала, Стар надломлена — так пусть и Кейп-Хейвен замрет, пусть останется таким, каким был при них и при юном Уоке — так он рассуждал.

— Без Дарка не обошлось, да, Лия?

Она вдохнула поглубже.

— Дом на Фортуна-авеню он нас вынудил продать задешево. Истинной платой были контракты для Эда — сковырнуть и родительский дом, и все остальные дома на второй линии и понастроить вилл и кондоминиумов. Это принесло бы доход, мы были бы спасены. И не мы одни. Выжил бы и наш Кейп-Хейвен. Я говорю о местных, о тех, кто здесь родился. Люди работу получили бы вместо прозябания.

— Ну так место уже расчищено.

— Не совсем.

— Объясни.

— Заминка в кинговском доме. И в страховке. Пленка с видеозаписью находится у Дачесс Рэдли. Если та отдаст ее Дарку, он получит выплату от страховой компании, и мы всё вернем.

Уок отчаянно соображал.

— Что конкретно вы вернете?

Лия сглотнула.

— Твою мать, Уок! Говорю же: всё. Дом, арестованное имущество фирмы. Нам разблокируют кредитные карты, дадут новые ссуды. Сейчас Эд не может даже меня содержать — а на кой, по-твоему, я дежурства в участке беру?

Уок взглянул на луну, перевел глаза на дом.

— Эду известно, что ты сделала?

— Нет. Я веду бухгалтерию. А Эд — идиот. Думает, я ни о чем не догадываюсь. Да от него женским парфюмом на милю разит!

— Ты, по сути, продала девочку Дарку.

Она качнула головой. Слезы заструились в два ручья.

— Дарк ей вреда не причинит. Ты просто его не знаешь.

Захотелось взять Лию за руку. В конце концов, они сто лет знакомы. Уок задушил этот порыв, произнес с максимальной жесткостью:

— Как ты вычислила детей Рэдли?

Лия продолжала уже без эмоций. Выкладывала голые факты.

— По звонкам. Что ты в Монтану звонишь, указано в счетах. Кроме того, я разбирала твои квитанции с монтанских автозаправок. А однажды Хэл проговорился. Ляпнул название школы. В другой раз упомянул, что возле ранчо есть водоем.

— Ты подслушивала?! — Уок был словно громом поражен. Вдохнуть не мог, тер глаза, массировал затылок, ощущая, как горит лицо. Хотел встать — колени подогнулись, и он снова сел.

— У тебя руки в крови, Лия. И чего ты добилась? Мужнину фирму спасла?

— Не только. — Лия Тэллоу кивнула на дом. — Я своим детям будущее обеспечила. И многим кейп-хейвенским семьям заодно. Речь идет о паршивой пленке, Уок! Дачесс спалила клуб Дарка. Это всем известно, и тебе в том числе — однако ты ничего не предпринял.

— Вовсе это не…

— Оставь, Уок. Это работа Дачесс Рэдли. А ты носишься с девчонкой, как и с матерью ее носился… Девушка Винсента Кинга, блин! Ну конечно, ты ж лучшему другу обещал за ней приглядывать. Думаешь, я не в курсе? Ты сам говорил мне, что ради друзей готов абсолютно на все. Каким в школе был, таким и остался, а лучше б работу свою делал как следует. Привез бы девчонку обратно, и…

— Где сейчас Дарк?

— Откуда мне знать?

Уок уставился Лии в глаза.

— Я правда не знаю, поклясться могу.

— Он по-прежнему охотится на Дачесс?

— Ему нужны деньги. Как обычно. Он продолжит искать девчонку — с моей помощью или без.

Уок подумал о Марте: она сейчас одна дома, заключительную речь готовит.

— Дарк убил человека. Его кровь и на тебе тоже, так и запомни.

Лия зарыдала.

— Нет, нет, не может быть!

— Черт тебя дери, Лия!

— Любой человек ради своих близких на что угодно пойдет, и тебе, Уок, это известно лучше всех.

* * *

Той ночью Уок бродил по кейп-хейвенским улицам, пока солнце не проделало брешь в темном куполе небес, пока день не застукал его с поличным. Уок подолгу стоял у домов Стар Рэдли и Милтона, задержался на Мейн-стрит и на Сансет-роуд. Замер у кинговского дома; представил, как его стирают с лица земли. Предположим, Дарк не добудет денег; все равно какой-нибудь другой ушлый застройщик купит дом, причем дешевле. Уок вспомнил, как они с Винсентом отрабатывали здесь баскетбольные броски, как, спрятавшись на чердаке, листали подборку «Плейбоя», принадлежавшую Ричу Кингу, Винсентову отцу. Есть вероятность, что Милтон действительно совершил то, что шьет ему Марта. И есть вероятность, что Винсент рехнулся. Или же ненавидит себя самого до такой степени, что скорее примет смерть, чем спокойно заживет на свободе. Сколько вопросов пока остается без ответов… Очень может быть, он, Уок, приписывает Винсенту чувства, которых тот никогда не имел; но нет, интуиция четко говорит: Винсент невиновен. И больше Уок на случай полагаться не будет. Один раз положился — хватит. Он зашел слишком далеко — теперь надо двигаться к финишу, иного не дано. Даже если заплатить потребуется бессмертной своей душой.