Ария наблюдала за реакцией молодого человека. Он был растерян, как никогда.

– Честно говоря, мне не хотелось начинать с таких себе новостей, но вы вынуждаете… – Тит сел на большое бревно, достал из кармана сигарету и прикурил ее о костра.

Девушки взволнованно переглянулись и сели напротив, ожидая того, что скажет друг. Но он молчал. Курил и молчал, будто бы выжидая удачный момент. Но правда заключалась в том, что этот момент никогда бы не наступил.

– Через двенадцать часов я прохожу финальное испытание и навсегда удаляюсь отсюда.

Тит кивнул сам себе и выбросил бычок от сигареты в пламя.

Ему было страшно посмотреть на лица девушек, но через силу он поднял глаза. В их взгляде читалось все: недоумение, боль, страх, разочарование… Каждый подсознательно понимал, что однажды придется прощаться, но как же сложно отпускать тех, кого мы любим.

– Спустя час —

Мэрибель сидела рядом с парнем, сжав его большую ладонь. Ария все так же находилась напротив, наблюдая за молодыми людьми.

– Хуже всего то, что я так и не узнал, кто мой отец. Не знаю, зачем Августин вообще выдал мне эту информацию. Даже думать не хочу о том, что когда-то встречал его здесь. Я стал другим человеком, но одно знаю точно – его никогда не прощу.

– Есть вещи, которые не прощаются, и это именно тот случай, – ответила Ари. – Он издевался над тобой всю жизнь. Это то же самое если бы мне сейчас сказали простить того, кто убил меня на Земле.

– Да пошел он! – Мэри взяла бутылку и сделала глоток вина. – Каким надо быть, чтобы гнобить собственного ребенка?

– Земля – поганое место. Быть может, когда-нибудь восторжествует справедливость и каждый будет уважать выбор другого. Во времена, когда я жил, все было очень плохо. Даже не надеялся на поддержку общества. Какая тут поддержка, если меня в собственном доме уничтожали самые близкие люди? И так ведь живет подавляющее большинство.

– Складывается ощущение, что некоторые личности дают ребенку жизнь исключительно для того, чтобы ее сломать. – Ария устремила взгляд на Тита. – Скажи, а ты бы выслушал отца, окажись он здесь?

Молодой человек некоторое время смотрел в глаза девушки, а потом с глубокой тяжестью вздохнул.

– Мне интересно, насколько его изменил Орлеан. Выбил ли он из него эту нездоровую жестокость? Но все же слушать и видеть его… лучше уж нет. Я искренне рад, что этот город оградил меня от самого страшного.

Мэрибель положила голову на плечо парня.

– А как на это отреагировал Гойо? Как отпустил провести последние часы именно с нами? Я вообще удивлена, что ты сейчас не с ним…

Тит сделал глоток алкогольного напитка и поднял глаза, раздумывая над ответом. Темное небо было усыпано звездами, как настоящими драгоценными камнями.

В этот момент неожиданно сорвалась одна из звезд и мгновенно пролетела по небосклону, оставляя за собой светящийся хвост.

– Я ему не сказал. И говорить не буду.

– Что?! – синхронно произнесли ошарашенные подруги.

Мэрибель сразу же отодвинулась от парня, чтобы более внимательно рассмотреть его лицо и понять – в себе ли он?

– Только без нотаций. Это мое решение, и менять его я не собираюсь. Признаться честно, я и вам не собирался говорить. Хотел просто позвать и душевно провести последний вечер, но вы меня вынудили. Я не хочу прощаться, понимаете? В глубине души мне хочется верить, что я не растворюсь в пустоте и где-то там на любой из сторон встречу хоть кого-нибудь из вас. Поэтому, пожалуйста, давайте проведем эту ночь в атмосфере, которая была в нашем доме. Я не хочу видеть ваши кислые лица и слезы. – Тит махнул Арии рукой в свою сторону, и девушка пересела к нему. Он обнял подруг и широко улыбнулся. – Нечего расстраиваться, никто ведь не умирает. Мы уже мертвы, а значит, самое страшное позади!

Они провели с ним почти всю ночь. Так и сидели у костра, постепенно отходя от плохих разговоров. Ради Тита пришлось делать вид, что все хорошо и ничего не изменится. Но каждый из ребят в глубине души понимал, что как прежде точно не будет.

Наконец наступило утро. Мэри стояла у зеркальной стены в их с Ари комнате и трясущейся рукой пыталась нарисовать стрелки.

– Черт! – выкрикнула девушка, нервно откинула подводку в сторону и села на кровать, запустив руки в светлые волосы.

Ария с абсолютным пониманием посмотрела на нее, замерев на месте. Только из-за просьбы Тита девушка сохраняла спокойствие.

– Мэр, мы не на похороны идем, ему это точно не понравится. Давай выглядеть так же, как и всегда. – Ари подошла и подняла подводку подруги с пола. – Не думаю, что ему будет приятно видеть тебя в таком траурном виде. Доставай свои платья, делай стандартный макияж, и идем. У него скоро начнется испытание.

Мэри с закрытыми глазами приподняла голову и, сжав челюсть, сказала:

– Ты права. – Она шумно выдохнула и резко встала. – Мы со всем справимся.

Тит сидел в своем номере за письменным столом и неторопливо заполнял белый лист чернилами, периодически смотря в окно, по которому медленно стекали капельки дождя. Кажется, сама погода страдала этим утром.

Спустя несколько минут он поставил точку. Откинувшись на спинку стула, молодой человек сделал глоток любимого капучино и глянул на подготовленные вещи на кровати: черные спортивные штаны и фиолетовая толстовка, подаренная Германом.

«Что это?! Мой сын не должен носить вещи бабских цветов, сними это и не позорься!»

Парень зажмурился, а потом встал и начал одеваться. Посмотрев на себя в зеркало, он взял гель и начал зачесывать вверх волосы.

«Тит, подстригись уже нормально… На голове черт-те что, ей-богу. Стыдно уже с тобой на улицу выходить. Тебе подойдет более короткая стрижка!»

Он взял из шкатулки серебряную серьгу с крестом и надел в левое ухо.

«Тебе мозги, что ли, задели, когда прокалывали? Чтобы при мне даже не думал надевать эту мерзость! У нас в семье никто из мужиков не занимается такой бестолковщиной. Деградировать скоро начнешь!»

– Тебе удалось позволить себя сломать там, но здесь – ни в коем случае. Ты – сильный. Ты – заслуживаешь уважения, – произнес парень, исподлобья смотря на свое отражение. – У тебя забирают близких людей, но внутреннее «я» навсегда с тобой. Его не отнять никому. – Он сжал руку в кулак и притронулся им к зеркалу, отбив его самому себе, а потом развернулся и вышел из комнаты, прихватив написанное ранее письмо.

Он долго думал: стоит ли заходить в номер Гойо?