скоро вернется. Они чувствовали, что он слишком долго находится вдали от “дома”. Я понятия не имела, как реагировать, когда они продолжали говорить мне, что любят меня и будут скучать.

Больше всего меня удивило то, что несколько слез скатились по моим щекам после того, как мы покинули семью. Я спрятала глаза за темными очками, чтобы скрыть это, но Капо заметил.

Он вытер слезу с моего лица, а затем слизнул ее с пальца.

— То, что мы уезжаем, еще не значит, что ты покидаешь это место навсегда. Ты вернешься.

Я все еще понятия не имела, куда мы направляемся, но после того, как мы сели на самую большую лодку, которую я когда-либо видела, я поняла, что мы отправляемся в морское путешествие. Капо встретил капитана, как только мы поднялись на борт. Он был каким-то образом связан с кланом Фаусти - что естественно.

Капо поправил меня, когда я назвал корабль лодкой. Это была яхта. Лодка. Яхта. Плавучий особняк. Все эти названия означали для меня одно и то же. На корабле было множество шикарных кают, множество эффективных рабочих, и все, чего бы мы ни захотели, было в нашем распоряжении, стоило только попросить.

Я заснула где-то на Сицилии, а проснулась в Кала-Гононе, городе на Сардинии. Мы провели там целый день. Вода была сапфировой, топазовой и изумрудной, всех оттенков, которые даже было сложно описать словами. При этом можно было видеть самое дно. Море представляло собой водяную дельфинью нору, переносящую пловцов в другой мир. Море было прохладным, моя кожа разгоряченной, губы Капо солеными, когда они касались моих, и я не могла представить себе более совершенного места, даже если бы попыталась.

В ту ночь я заснула на Сардинии, а проснулась в порту где-то в Греции.

Греция!

Я знала, что Капо, скорее всего, рылся в моих вещах, когда я сдавала их в Клубе. Пребывание в Греции подтвердило и утвердило меня в моих догадках наверняка. В «Путешествии» я писала о Греции и о том, как сильно хочу туда поехать. Один из клиентов «Хоумрана» был из Греции, и он рассказывал самые удивительные истории о восходах и закатах, ярких домах, ослепительном море, ветряных мельницах, горах, еде и людях.

Первое, что сделал Капо после того, как один из основных рабочих судна высадил нас на сушу, - нашел магазин, где продавали фотоаппараты. Он сказал мне, что это просто неприемлемо, что я складываю пальцы наподобие объектива, кладу их перед своим лицом, а затем издаю щелчок, если в кадре находится вид, который я никогда не хочу забывать. Если мне нужен был фотоаппарат, нужно было его купить.

Капо купил мне шикарный, и мне потребовалось два часа, чтобы понять, как сделать снимок, но как только я его сделала, меня уже ничто не могло остановить. Редко я была без своего фотоаппарата, висящего у меня на шее. И я, должно быть, истратила пять цифровых карт, заполнив их все до отказа.

Рассветы и закаты, белоснежные дома, ослепительные моря, ветряные мельницы, горы, еда и люди. Капо и я. Просто... Капо. Камера любила его лицо и тело.

В наши дни, проведенные вместе, мне довелось узнать разные стороны его характера. Капо был более спокоен, и когда он чувствовал, что я трусила брать от жизни все, он убеждал меня делать вещи, которые я никогда не представляла, что буду делать раньше. Купаться голышом ночью под звездами с ним, ходить в походы по местам, которые были заняты только полевыми цветами и козами, танцевать до тех пор, пока мое лицо не казалось, что оно навсегда застыло в улыбке, сплавляться по горе Олимп, плавать на байдарках по воде, такой чистой, что поверхность напоминала стекло, а глубины-синие и зеленые сокровища, заниматься сексом в уединенных бухтах и есть вещи, которые требовали наличия желудка, способного переварить гвозди, ну, или салат из морских ежей (прямо из моря) и баранину. Я поставила жирную точку на жареном чернильном мешке осьминога и улитках, которые лопались, когда их клали в кастрюлю. Однако я влюбилась в гранаты, и шеф-повар держал их на кухне.

Мы пробыли в Греции уже месяц, когда Капо позвонил Рокко. Капо пришлось заткнуть ухо, чтобы услышать, что говорит Рокко. Мой муж удивил меня, когда мы провели вечер в Афинах. Греческая Национальная опера исполняла «Кармен» в Одеоне Герода Аттика.

Одеон Герода Аттика был внешним каменным театром, который находился там с 161 года нашей эры. Он был круглым, почти как чаша с высокими бортами. За ним располагался город Афины, а горы вдалеке отбрасывали неровные тени. Я никогда не была в месте с такой историей. Я не только могла дотронуться до него, но и чувствовала его запах в воздухе.

Капо закончил разговор и прикусил нижнюю губу. В нем тесно переплетались страсть и гнев. Он прикусывал нижнюю губу только когда хотел меня или когда злился.

— Что-то не так?

Капо не смотрел на меня, просто смотрел на актеров, играющих свои роли на сцене.

— Бу-бу-бу.

Я смотрела на своего мужа, пока он не встретился со мной взглядом.

— Мы уезжаем сегодня вечером, Марипоса.

Я боялась этого дня, но знала, что рано или поздно он наступит.

— Почему?

— Одно из моих зданий в Нью-Йорке было взорвано.

Эта линия перечеркивала наше дальнейшее пребывание в Греции.

На следующий день мы вернулись в Нью-Йорк, к реальности.

21

КАПО

Каждый мой шаг был спланирован. Я ничего не делал случайно. В моем мире непредвиденные обстоятельства могут тебя убить. После моей смерти я научился определять время своего дыхания с точностью до секунды. Слишком свежо было воспоминание о том, как шестьдесят секунд равнялись целой жизни — следующей, возможно, моей последней жизни.

Я был причиной войн. Я вошел туда незамеченным и убил братьев, сыновей, дядей и просто хороших друзей. Все улики указывали на семейство Скарпоне. Я даже связался с ирландцами. И, как я и планировал, начался настоящий ад. Никто никому не доверял, даже центу. Это был цент, который обычно держал их вровень друг с другом.

Я знал, кого убивать в каждой семье. Я знал, как все подстроить так, чтобы все выглядело иначе, чем было на самом деле. Когда-то я был именно таким - Принцем Короля, которого он иногда называл Красавчиком Убийцей. Когда Артуро хотел кого-то убить, кого-то, кто досадил ему лично, он обращался за помощью к Ахиллу или