— Женщины они такие, коварные, — Фил озабочено посмотрел на Алексея и сделал тому знак рукой, чтобы тот убирался подальше от камер.

Но Алексей не стал этого делать. Наоборот, он поспешил выйти на сцену. Встал напротив Чопры и внезапно обнял ее со всей силы. Это было против правил и сценария, но в его состоянии было не до подобных вещей.

— Эй, ну ты чего, — с улыбкой прошептала Кала, обнимая Воробьева в ответ. — Сейчас все косточки мне переломаешь.

— Это самое эмоциональное открытие маски за все сезоне, без сомнений! — сказал Макаров.

Зрители в зале вновь умилительно захлопали.

— Мне осталось ещё одно дело, — напомнила Чопра. — Но можешь остаться тут со мной.

— Именно! — подтвердил Слава. — Выступление на «бис» от Далматинца!

— Подождите, — попросила выбывшая участница. — Я бы хотела повторить напоследок не сегодняшнюю песню, а одну из предыдущих. Можно?

— Конечно! — разрешил председатель жюри.

В зале вновь зазвучала «Hindi Sad Diamonds» из «Мулен Руж». Кале хотелось поставить точку в своем участии на шоу песней именно на своем родном языке.

Когда-то давно, когда она только подбирала репертуар для Далматинца, Джей сетовал на то, что Чопра не выбрала ничего на хинди. В итоге — ошибся.

А ещё — этот номер был последним, в котором принимали участие Маша и Федор перед самой своей смертью.

Люди в зале рукоплескали, стоя на ногах, как и члены жюри. На протяжении всей песни Кала держала Алексея за руку.

***

После съемок у Калы, как у рассекреченной маски, конечно, брали интервью, к ней подходили сфотографироваться — особенно долго Чопру не отпускала Регина Тодоренко. Когда же все эти пляски, наконец, закончились, она подошла к все это время стоящему неподалеку Давиду. Мягко ободряюще улыбнулась ему.

— Ну, как ты? — спросила девушка, а затем усмехнулась. — Мы, как видишь, валим из «Маски». Останутся четыре члена жюри. Не знаю, как они будут решать этот вопрос, но мне уже все равно.

«Вайты» предлагали вернуться Тимуру Батрутдинову, но тот тоже их послал. Они с Луной готовились к возвращению к Штаты, решив по-тихому расписаться уже там.

Вскоре должны были начаться суды над Юрием Музыченко, и лишь после процесса, где все они выступают свидетелями, Кала и Алексей смогут спокойно уехать. Но она переживала и за Вашакидзе. В конце концов, он потерял двоих близких друзей на этом проекте.

Давид улыбается Кале. Почему-то то, что она раскрыта, радует его. Это своего рода точка, которую он хочет поставить. И ставит, правда, не своими руками.

— Ну… Дела… Мы с Ниной скоро поедем к ее родителям. В Сочи.

На губах его вновь расцветает улыбка.

— А ещё один блогер предложил мне вести канал вместе с ним. Об убийствах. Правда, я решил, что меня интересуют только способы поимки и вычисления преступников. Чтобы было проще поймать и выследить таких, как эти…

Парень сжимает зубы. Он знает, что один из них — друг Калы, и поэтому старается говорить деликатно, но все же это его задевает.

— Я очень рада за тебя, правда, — улыбнулась в ответ Чопра.

— А ты там что? У вас с Воробьем все серьезно или вы того — уже разлетелись под конец шоу?

Такое не редкость. Правда, Давиду больше нравились истории типа Луны и Тимура. Но осуждать он никого не мог.

— Все серьёзнее некуда, — загадочная улыбка. — Я думаю… Ладно, расскажу тебе. Только ты никому, ясно?

Чопра смеется. Ей было реально сложно хранить секреты.

— В общем…

***

Сейчас в Калькутте было время гроз. На улице было довольно душно — чуть больше тридцати градусов Цельсия, хоть небо и заволокли тучи. Кала всегда любила жару, настоящее пекло. Видимо, нечто в ней всегда тянулось именно к такому климату. Как в родной стране.

Чопра стояла прямо перед Калигхатом, храмом богини Кали, и не могла поверить, что видит это величественное великолепие вживую. Она даже задержала дыхание и попыталась ущипнуть себя за руку, чтобы окончательно отделить явь от сна. Но все было по-настоящему. На ней было надето красивое темно-зелёное бархатное сари, на голове золотая тика — украшение, закрывающее собой пробор волос и свисающее на лоб.

Все здесь умиротворяло Калу. Она и представить не могла, насколько в Индии красиво. Насколько хорошо и легко ей будет на душе, когда она окажется здесь. Родная земля буквально питала ее, залечивала раны, успокаивала истерзанную душу. Вот-вот она войдёт в стены Калигхата. И все ужасы закончатся.

Чопра была до такой степени благодарна Воробьеву за эту поездку, что даже не могла описать это словами. Любимый мужчина не покидал ее, поддерживал и опекал в такой сложный период, на протяжении которого Кала перманентно ощущала пустоту внутри себя. Но Джей в ее сне был кое в чем прав — это не продлится вечно.

Чопру излечила не только Индия, но и Алексей. Она совершенно точно понимала, что хочет провести с ним всю свою жизнь, и дело было не только в его поддержке. Не только в том, через что они вместе прошли. Дело было в нем самом. Воробьев был замечательным человеком, лучшим мужчиной, которого она когда-либо встречала. Он был ее половинкой, хоть раньше девушка и не верила в подобные сопливые бредни.

Дхарма — это главное предназначение человека. И сейчас она знала, что ее дхарма — жизнь с ним.

— Может, мне нос проколоть? — с усмешкой поинтересовалась Кала у стоящего рядом с ней Алексея. — Тут многие девушки хотят с очень красивым пирсингом.

В Индии оказалось не так плохо, как думал Алексей. Да, грязно и бедно, но красиво. Тем более, что он быстро перестал сосредотачиваться на не самых приятных вещах. Когда рядом столько красот, по неволе, даже если ты не хочешь об этом думать, ты становишься чуточку спокойнее, чем был. Вот и Воробьев стал спокойнее. Просто потому, что рядом было очень красиво. Он смотрел на все эти богатые цвета, на девушек, похожих на Калу, одетых в яркие одежды, вдыхал ароматы трав и благовоний, которые казались такими едкими, но на деле расслабляли.

Он мазал кожу кокосовым маслом, чтобы не сгореть. Купил на рынке какую-то хлопковую длинную тунику голубого цвета. Ел фрукты и просто отдыхал от мыслей, которые мешали ему жить все эти недели. Кто бы мог подумать, что для этого ему нужно побольше солнца?

Сейчас Алексей стоял напротив храма рядом с Калой, и воспринимал все, как сон. Оно и было похоже на