в состоянии соблазнить Афины обманчивыми обещаниями, как сделал это с Фивами и Пелопоннесом. Позволим считать знаком его уважения к афинским гражданам то, что он даже ни разу не попытался привлечь вас к своему союзу посредством недостойных приманок и отвлечь вас таким образом от вашего эллинского призвания!

Чтобы отвести обвинения от себя, Филипп вынужден был направлять письма к афинянам с заверениями о своей порядочности, что он соблюдает мирные условия, прописанные в договоре, названном греками «Филократовым миром»:

«Филипп желает всего хорошего Афинскому собранию и народу! После того как вы не обратили никакого внимания на мои частые посольства к вам, имевшие целью обеспечить соблюдение клятвенных обязательств и предлагавшие добрососедские отношения, я решил письменно обратиться к вам по поводу некоторых обвинений, которые, как мне кажется, возводятся на меня несправедливо».

Филипп называл Демосфена продажным оратором, делавшим вид, будто он служит интересам афинского народа. Что касается действий македонского царя, он всё выдумывает, клевещет, и вообще зря обвиняют его, царя Филиппа, в разжигании войны с Афинами. Демосфен и ему подобные политики на самом деле порочат лучших граждан и нападают на людей, пользующихся доброй славой и за пределами Афинского государства. На эти нападки Филиппа Демосфену приходилось оправдываться перед собственными гражданами:

– Граждане афиняне, пусть никто из вас не полагает, будто я выхожу обвинять этого варвара, тирана народов, из какой-нибудь личной вражды или будто я усмотрел за ним какую-то пустую мелочь и пользуюсь ею, чтобы на него озлобиться. Нет, если только правильно я гляжу и сужу, дело идёт к тому, чтобы у вас он ничего не отнял. Лишь бы вы владели всем, что имели, без помехи и не лишились бы всего, обманутые им вновь. Вот о чём вся моя забота!

Глава 20. Херонея

Перед грозой

Узнав, как Александр показал себя, воюя против медов, отец теперь часто призывал его на заседания военного совета, где обсуждались планы военных действий, стратегия защиты Македонии от врагов или, наоборот, нападения. Но царевич не находил себе места среди военачальников, среди которых было немало убелённых сединами, пожилого и престарелого возраста. Тем более, что обычно такие встречи перемежались с обильными застольями, до которых он не дорос, и желания не было. Юноша жаждал конкретных действий, от их отсутствия нервничал и не знал, куда приложить рвущееся наружу усердие. Отец видел его терзания, поэтому надумал хорошее дело: поручил сформировать резервный конный отряд. И хотя численность его подразумевалась до двухсот всадников, использовать отряд предполагалось как вспомогательный. Но Александр был безмерно счастлив доверием отца. С этого дня он с головой окунулся в заботы о подборе участников, амуниции и прочего приложения к подобному воинскому подразделению, безумно мечтая как можно скорее схватиться с врагами Македонии.

* * *

Схватка не на жизнь, а на смерть намечалась скорая. Для этого имелись все основания. Отношение жителей греческих городов к Македонии менялось в худшую сторону, доверие к царю Филиппу на фоне нарушений принятых им мирных обязательств падало. Афинам, главному противнику македонской экспансии, надоела неопределённость взаимоотношений, когда ни войны, ни мира, и усилия одержимого ненавистью Демосфена, лидера антимакедонской партии, наконец нашли понимание в сердцах даже сомневающихся сограждан. Неистовый оратор с воспалёнными от бессонницы глазами, пользуясь беспрекословным доверием большинства граждан, взывал в Народном собрании: «Где же тот предел, до которого мы будем все отступать? Когда же, граждане афинские, у нас явится желание исполнять свои обязанности?»

Подоспел расцвет политического бытия Демосфена. Повсюду говорили только о нём и ненавистном царе Филиппе, грядущей войне с Македонией как о возмездии тирану. Зная гражданскую позицию Демосфена, порядочность, преданность отечеству и справедливость, афиняне согласились с его требованием немедленно предать суду всех сторонников македонского царя. Для острастки всем остальным начали преследование Филократа и Эсхина, блистательных соперников Демосфена. Их обвиняли в продажности македонскому царю, что было недалеко от действительности.

Суд состоялся, скорый и немилосердный: Филократа казнили, а Эсхина приговорили к уплате непосильного штрафа в тысячу драхм*. Эсхину ничего не оставалось делать, как оставить политическую карьеру и удалиться изгнанником в Эфес*.

После победы над своими противниками на внутреннем политическом поле Демосфен неожиданно получил в Афинах реальную власть, которая уже не вязалась с некоторыми представлениями о демократии. В связи с тем, что государственная казна испытывала острую нехватку средств на войну с Македонией, он добился принятия непопулярного в народе решения о ликвидации так называемой «зрелищной кассы», направив освобождаемые средства на нужды армии и флота.

В Афинах, как и во всей Греции, театр служил не только для культурного досуга, просмотра драматических представлений, но благодаря обширности и удобствам размещения публики ещё и местом Народного собрания, где обсуждались самые животрепещущие вопросы жизни полиса, праздновались события государственной важности. Придавая этому явлению большое воспитательное значение, ради повышения уровня посещаемости со времени Перикла* народу выдавались «театральные деньги». Теперь Демосфен лишил афинян такой льготы.

На этом политик не остановился, он продолжал искать народные деньги. На одном из собраний Демосфен заявил:

– Взгляните, афинские мужи, на свой город: в нём столько богатства, сколько его, смею сказать, нет во всех других городах, взятых вместе.

После призвал богатых афинян делать взносы в военную казну, пока добровольно; в противном случае обещал:

– Кто так не сделает, тот не любит своё отечество. Кто не любит отечество, того мы назовём изменниками.

Выслушав столь весомые аргументы, никто из богачей не посмел ослушаться Демосфена. Но настоящие неприятности для Филиппа начались после того, как Демосфен получил согласие народа на посещение греческих городов, которым царь, по своему обыкновению, обещал немало пользы от союза с Македонией. Неутомимый оратор бесстрашно посещал города, где не всегда его принимали дружески (Афинам доверия тоже не было), выступал на агорах со страстными призывами объединиться против общего врага.

– От природы у благоразумных есть полезное и спасительное средство защиты – это недоверие. Оно всегда защищало вас, спасёт оно вас и впредь, – горячо призывал Демосфен. – Вы говорите, что стремитесь к свободе, но неужели вы не видите, до какой степени противоречит ей сам титул Филиппа – царя и тирана, врага демократической свободы и гражданского управления? Не дожидайтесь, избегая войны, пока у вас на шее не окажется деспот!

Невероятно, но измождённый недугами Демосфен набрался силы и терпения, чтобы посетить греческие города во Фракии, Иллирии, Фессалии и на Пелопоннесе, и везде настраивал население против царя Филиппа. Но такими тяжкими трудами он добился того, что нейтральный Византий, города Хиоса и Родоса вновь примкнули к Афинскому