Александра III, запрещал приём в гимназии детей из любых сословий независимо от национальности и вероисповедания, кроме купечества, духовенства и дворянства. Деньги за обучение при этом взималось. Руководителям гимназий было рекомендовано не принимать на учебу детей кучеров, лакеев, лавочников и других им равных, «… что высшее образование для них не является необходимым, и что они должны поступать в не такие престижные учебные заведения – ведь образование для них не важно».

В рамках же реализации национальной политики Российского государства одновременно стали открываться начальные школы для нерусского населения, в том числе для крещеных татар. Система Н. И. Ильминского, о которой мы много рассказывали в других разделах книги, предусматривала открытие целой сети таких школ. С целью подготовки учителей для миссионерских учебных заведений в 1863 г. в Казани была открыта центральная крещено-татарская школа, в 1872 г. – инородческая учительская семинария. В самом нач. XIX в. была закрыта Новокрещенской школы в Старотатарской слободе в Казани. С этого времени началась новая веха в создании религиозных школ для коренных народов России.

Новокрещенские школы были православно-миссионерскими учебными заведениями, в которых готовились духовенство из представителей крещёных нерусских народов. Но опыт христианского просвещения «казанских иноверцев» в миссионерских школах имел место ещё в сер. XVI в. В нач. 1750-х гг. новокрещенские школы были переданы в ведение известного казанского епископа Луки Канашевича, и в 1754 г. по его ходатайству все новокрещенские школы были переведены в Казань и были собраны вместе в Старотатарской слободе.

К сер. XIX в. обозначилось движение возвращения крещеных татар в ислам («отпавшие») и усиление культурного влияния татар-мусульман на местные и степные народы, в том числе на чувашей и мордву в Кузнецком уезде. Таким образом, вся миссия христианского просвещения среди крещеных «инородцев» грозилась полным провалом, и срочно были приняты новые усовершенствованные методики обучения. Система Ильминского основывалась на принципах обучения детей новокрещеных родителей на их родном языке, а учителями должны были быть той же национальности, имеющие качественное педагогическое образование, и «искренне православными». Книга «Закон Божий» должна быть напечатана также на родном «иноверческом» языке. Русский язык и русская транскрипция были только учебными, которые ученики должны изучать наравне с другими предметами школьного обучения.

Кроме того, предусматривалось обучение в начальных классах девочек, причем допускалось совместное обучение с юношами. В таких школах преподавались: «Закон Божий», «русский язык», «славянское чтение», инородческое чтение», «счет», «письмо», «пение» и «гимнастика». Новая инородческая школа применяла народные формы обучения и быта конкретно для каждого народа, давшие ей в глазах этих самых инородцев громадное преимущество по сравнению с теми же татарскими мусульманскими школами.

Кроме миссионерских школ, созданных для детей крещеных народностей, для татар-мусульман открылись русско-татарские школы. Это были начальные казенные школы, где обучение велось на русском языке, а на основе русской грамматики преподавались общеобразовательные дисциплины. В 1876 г. была открыта в Казани первая татарская учительская школа, где подготавливались учителя для таких школ. «Конец XIX в. – это было время, когда в силу причин политического характера происходило сужение университетской демократии, вводилось серьезные ограничения при поступлении в вузы юношей неправославного вероисповедания и из семей низших сословий. Усиливается контролирующая функция государства в образовательной системе»[149].

Клятвенное обещание служить Его Императорскому Величеству Ибрагима Хамзина, претендующего на должность имама и мударриса 1-й соборной мечети д. Синоровой, окончившего медресе в Казани, 1915 г. (ГАПО, ф. 6, оп. 1, д. 10490)

Теоретически татарская школа охватывала обучением 100 % татарского населения, в том числе женщин. В учебных заведениях (мектебе и медресе) реализовывался главный принцип религиозного образования – его всеобщая доступность без каких-либо ограничений. И когда нагрянула в стране Октябрьская революция, в частности В. И. Ленин отчетливо понимал, что с татарами, как с наиболее образованной частью «инородцев», необходимо считаться. Этот факт он приводит в одной из своих работ: «У казанских татар на 150 чел. приходится сейчас 1 мечеть и 1 мулла, у русских и инородцев того же района 1 священник приходится на 1500 душ; у первых одна школа на 100 душ обоего пола; у православных – одна на 1500–3000 чел. Распространение книжной и газетной литературы у мусульман-татар еще более высокое».

В. И. Ленин полагал, что отношение к татарам и другим инородцам должно измениться и на бытовом уровне. Советское правительство в первые месяцы 1918 г. уделяло исключительно большое внимание как мусульманскому, так и татарскому вопросу в России. Так. 17 января 1918 г. дек ретом Совнаркома при Наркомнаце был образован Комиссариат по делам мусульман Внутренней России. По инициативе Центрального мусульманского комиссариата были подписаны декреты Совнаркома о возвращении мусульма нам таких памятников национальной истории и культуры, как, например, башня Сююмбике в Казани и Караван-сарай в Оренбурге.

Первое советское десятилетие – это было время тотальной перестройки общества и всевозможных экспериментов, которые коснулись и сферы образования. Советским руководством была поставлена задача ликвидации безграмотности как первоочередная. Так, в январе 1929 г. на собрании сельсовета был заслушан доклад о финансовом обеспечение начальных школ в присутствии 219 чел. (председатель – Максутов) инспектора отдела Лунинского отдела Народного образования. Отмечалось, что требующихся учебников на родном татарском языке недостаточно. «Эти учебники в школах отбираются и требуют обучаться на латинском алфавите. Проявляется это недовольством со стороны населения, а на татарском языке приходится одна книга на 3–4 учащихся». В докладах выступающих говорилось также о том, что не все учителя хорошо знают даже русский язык, а арабские буквы в школах следует пока оставить, не ослабляя при этом обучение на татарской и латинской графике.

Как мы помним, в 1929–1930 гг. в нацменских (татарских) школах был произведен переход на латинс кую графику, а в нач. 1940-х гг. осуществился полный переход на кириллицу. Принятие подобной реформы письменности диктовалось потребностями приобщения татарской нации к достижениям научно-технического про гресса. Арабская же пись менность не в полной мере отвечала этой задаче и создавала дополнительные трудно сти в обучении грамоте.

До 1928 г. большинство сельских Советов для своей хозяйственной деятельности не имело материально-финансовой основы, что сдерживало их работу по проведению требуемых преобразований в деревне. С введением бюджета сельсоветы стали более полно обслуживать нужды населения. К их компетенции отныне стали относиться (гербовые) сборы за оформление документов, регистрация промышленно-торговых предприятий, регистрация трудовой аренды земли, проведение конфискации имущества неплательщиков и осуществление продажи конфискованного, налога самообложения и др.

Большинство татарских крестьян Пензенской губернии в дореволюционных период являлись, как мы отмечали ранее, государственными, а потому имели довольно развитую систему самоуправления. В то же время взаимоотношения сельских сходов и сельсоветов складывались своеобразным способом. Например, И. Н. Мавлюдов пишет, что в большинстве татарских сёл сложилась ситуация,