Хелен долго молчала.

— У тебя был шанс, — негромко сказала она. — У тебя и у него. Шанс принять друг друга. Шанс обрести любовь.

— Не было его, — устало сказала я. — Едва Тайбери увидел бы, кто я, он бы разнёс собственный чердак вдребезги. Вы же знаете, как он горд. Узнать, что тебя так долго водили за нос, и узнать о предательстве в момент, когда ты уязвимее некуда, когда ты только что открыл своё сердце? В такой ярости он пошёл бы на что угодно. Возможно, даже вышвырнул бы меня из дома, а на улице меня поджидал бы сами знаете кто. Так или иначе, но я оказалась бы в руках дяди.

— А если бы он простил тебя?

Я сверкнула на неё глазами.

— Я не нуждаюсь в его прощении. Как я защищаю свою жизнь и будущее — моё дело. И я уж точно не позволю своему так называемому «повелителю» меня судить.

Хелен хмыкнула.

— Правда? Сдаётся мне, не один Тайбери тут безнадёжный упрямец. Ты хоть сама замечала, насколько вы в этом схожи?

Я пожала плечами:

— Какая теперь разница? Теперь мы чужие друг другу. Второго шанса не будет.

Хелен молчала. Я встала, опираясь о стол.

— Давайте не будем заниматься сожалениями, — решительно сказала я. — Я — Деанара Кассадьеро, и мы идём грабить хранилище. Разбитое сердце Тайбери — его дело. Ещё десять раз склеит и двадцать раз женится.

Хелен долго и внимательно смотрела на меня. А потом кивнула и подошла к двери.

— Мы всё обговорили. Иди. — Она вновь серьёзно посмотрела на меня. — И помни: время критично. Мы должны проскользнуть между проверками, и опоздать мы не имеем права. Если ты не сможешь выбраться и сбежать от Квинна Тайбери в назначенный день к условленному часу…

— Всё будет кончено, — ровно сказала я. — Если я не успею, значит, мы провалились.

— Именно. И на твоём месте я бы этого не хотела.

Я вздохнула и взялась за ручку двери.

Я тоже, метресса. Я тоже.

Но я не опоздаю.

Охрана ждала меня неподалёку от дверей метрессы.

Я мысленно вздохнула: Тайбери не соизволил ни проводить меня, ни даже поинтересоваться, с чего бы мне вновь понадобилось повидаться с метрессой.

Впрочем, ему было не до этого. И дело было не только в моей выходке на чердаке.

Тайбери отправился к ректору Рионери для разговора. Наконец-то! Лучше бы, конечно, мой повелитель сделал это сразу после попытки Юлиуса меня похитить, но я прекрасно понимала желание раненого Тайбери побыстрее отвезти меня домой и оказаться там самому. Но сейчас было самое время для разговора с Рионери.

Поверит ли мэтр ректор моему повелителю, хозяину и господину? Тайбери может быть убедителен, но вражда между домами Тайбери и Кассадьеро слишком известна, а взаимная ненависть наследников рода — тем более. Особенно после дуэли.

Нет, ректор вполне поверит, что Юлиус пытался похитить меня, а его наёмники ранили Тайбери. Но поверит ли он в дурманную магию? В издевательства над шейрами дома Кассадьеро?

Сердце заколотилось. Рионери должен хотя бы заинтересоваться. Должен начать расследование, опросить свидетелей, он же ректор! Настоящий, а не абы кто! Мэтр Рионери по-настоящему заботится об Академии и её правилах. Если бы Баррас был на месте Рионери, тот бы лишь фыркнул и позволил своему драгоценному сыночку делать всё, что тому заблагорассудится.

Бр-р. Вот уж чего допускать совершенно не хочется!

А потом мои мысли вновь свернули с Рионери и Академии…

…на совершенно другой предмет.

Сияние проклятого кристалла. Проклятье, ведь любая шейра была бы бесконечно счастлива, если бы с ней случилось подобное! Шанс на любовь, на долгую жизнь вместе! Подумаешь, супруга! Виолетта может жить в другом особняке, купаясь в роскоши, и принимать любовников, сколько ей захочется и заблагорассудится. Лишь бы родила наследника.

Заинтересовался ли Тайбери тем, почему я поступила так странно и жестоко на чердаке? Или просто принял всё на свой счёт и решил, что я его не люблю и не хочу быть с ним? Или что это пустые капризы, истерика девчонки, боящейся заняться любовью первый раз в жизни?

Впрочем, это меня не касается. Я сделала главное, что требуется от шейры: исцелила кристалл Тайбери и сохранила своё прелестное кукольное личико. Хотя сейчас, после того как я вновь увидела в зеркале собственное лицо, внешность шейры больше не казалась мне такой уж прелестной.

Хотел ли Тайбери увидеть моё настоящее лицо? Боялся ли?

Я решительно тряхнула головой. Да хватит уже о Тайбери!

Пойду, кстати, его искать. Вдруг он где-нибудь трескает шоколадный зефир с горя, и без меня? Надо же заботиться о его фигуре.

Я шагнула с крыльца. И тут же чуть не запрыгнула обратно, увидев, кто ко мне приближается.

Жанет, дорогая подруга Виолетты. Во плоти и в очаровательном кружевном платье.

И с холодной предвкушающей улыбкой на лице.

— Надо же, кто у нас здесь, — протянула Жанет. — В целости и сохранности, я вижу.

— На самом деле у меня нет ни того, ни другого, — машинально отозвалась я. — Ни рук, ни ног, и кошелёк куда-то делся. Просто я хорошо маскируюсь.

— Что ж, хорошо, что тебя привезла охрана, — резко сказала Жанет. — Шейра Юлиуса пропала этой ночью.

У меня отвисла челюсть.

Шейра Юлиуса Кассадьеро похитили? Нет, если бы сам Юлиус кого-нибудь похитил — тут я бы даже не удивилась. Но если шейру похитили у него…

— И он говорит, что несколько других шейр были похищены тоже, — мрачно добавила Жанет. — Юлли сказал, что это были девчонки с самой сильной магией среди всех вас. Те, с кем начали заниматься после памятной лекции нашего любимого ректора.

Самые сильные шейры. Самые одарённые магически.

Как странно. Я нахмурилась. И очень, очень подозрительно.

— Так что ты, моя дорогая, первая в списке, — заключила Жанет. — Поздравляю.

Она явно была настроена более мирно, чем обычно. Может, потому, что её подружек рядом не было, да и перед Тайбери не нужно было выпендриваться?

— Спасибо за предупреждение, — произнесла я, стараясь изобразить в голосе благодарность.

— Я пекусь о Квинне Тайбери, а не о тебе, глупое создание, — презрительно бросила Жанет. — Хм, интересно, теперь, когда он отложил помолвку с Виолеттой, значит ли это, что он свободен?

Я подняла брови. То есть теперь об этом уже известно? Хм, похоже, что или прислуга сплетничает, или сама Виолетта проговорилась.

— Я не смею обсуждать дела своего хозяина, господина и повелителя, — пробормотала я, потупившись. — Ведь он, это самое, мой хозяин, господин и повелитель. Вот.

Красавица Жанет повертела белокурым локоном в задумчивости.