Повисло молчание.

— Как ты назвал сына? — спросил вдруг Феанаро с какой-то непонятной интонацией.

— Артаресто, — добродушно улыбнулся Финдарато, кладя цветок на стоящий сбоку от него канделябр.

— Мальчику повезло с отцом, — то ли с сарказмом, то ли искренне сказал глава Первого Дома и переглянулся с Куруфинвэ-младшим. — Ты всё сказал, Финдарато?

— Сказал всё, но не получил ответ.

Феанаро поднялся с кресла, и сыну Арафинвэ снова стало не по себе.

Подойдя к высокой витой клумбе, глава Первого Дома сорвал алый шипастый цветок, ничем не защищёнными пальцами счистил со стебля колючки и вручил Финдарато. Ладони принца Третьего Дома измазались в крови, оставшейся на месте шипов.

— Передай это отцу, — серьёзно сказал Феанаро. — Пусть знает, что иногда даже ради чужого незначительного счастья необходимо пролить кровь. Пусть подумает, чего стоит собственное и значительное.

Финдарато поклонился и пошел прочь. Прозрачная с одной стороны и черная с другой дверь закрылась за ним, и золотоволосый эльф понял, что больше не хочет оказываться по ту сторону. Никогда.

Похоже на помешательство

Письмо достигло адресата, и все, кто был заинтересован в этом, получили известие: суд состоится, принц Нолдор Феанаро Куруфинвэ должен предстать пред Кругом Валар для вынесения решения по его преступлению, и не будет ему послаблений, несмотря на личные заслуги, статус и всеобщую любовь к нолдорану Финвэ. Феанаро Куруфинвэ ответит перед теми, чью любовь вероломно предал. Таково Слово Валар.

***

Это уже начинало походить на помешательство, и Нолофинвэ лелеял последнюю надежду на целебные силы озера Эстель. Митриэль предлагала помощь, говоря, что её эликсиры способны избавить от страхов, но второй сын Финвэ отказывался, потому что видел: знахарка не в силах понять, что именно с ним не так.

Страхи…

Нет же! Нолофинвэ был уверен — после того как Феанаро припёр его к воротам, приставив к груди меч, он больше никогда и ничего не испугается. Проблема крылась в ином — Нолофинвэ всё, абсолютно всё напоминало о старшем брате. Ассоциации были самыми дикими и нелепыми, но отделаться от них не удавалось! Это что? Чувство стыда за письмо к Валар?! Но ведь поступок был правильным!

А ещё принц устал от бесконечных жалоб супруги. Нолофинвэ в душе понимал Анайрэ, но его выводила из себя неспособность жены противостоять обстоятельствам, находить силы, чтобы сохранять лицо, когда сердце сжимается от страха и дурных предчувствий, улыбаться, слыша пугающие вести о родне.

Непринужденно шутить, находясь среди врагов собственной семьи. Изображать любовь, ненавидя.

Нолофинвэ вдруг поймал себя на мысли, что думает о жене… Но не своей. Да, конечно, Нарнис бы стала прекрасной королевой, но ей не суждено занять трон Нолдор! Это не её судьба.

Прогнав из головы образ, которому было не положено занимать его мысли, Нолофинвэ обнял Анайрэ за талию, чуть поглаживая гибкое тело.

Супруги шли, утопая в свете Лаурелин среди недавно посаженных цветущих кустов, роса которых переливалась… Словно Сильмарили.

Мысленно выругавшись на себя, Нолофинвэ перевёл взгляд на жену, и Анайрэ, почувствовав внимание, сразу принялась за своё:

— Что нам делать, любовь моя? Никто же теперь не возьмёт Ириссэ в жёны! Как нам быть, скажи!

— Для начала, — отвернулся Нолофинвэ, — перестать жаловаться на судьбу. Если ты любишь меня, как говоришь, радуйся, что не овдовела.

Глаза Анайрэ наполнились слезами.

«Я был слишком резок, — подумал Нолофинвэ, — что я от неё хочу? Она ведь просто слабая женщина».

— Прости, — вздохнул Нолдо, крепко обнимая супругу. — Прости. Если ты заплачешь, моё сердце разорвётся. Я никогда не прощу себе твоих слёз, любовь моя.

Наклонившись к жене, Нолофинвэ нежно коснулся её губ. Постепенно поцелуй становился жарче и чувственнее, объятия наполнились страстью.

— Пойдём домой, — прошептал второй принц, лишь на мгновение прерывая поцелуй, — озеро подождёт. А я — нет.

Анайрэ, плача вроде бы от счастья, быстро кивнула. Сейчас она была такой же радостной и наивной, как много-много лет назад. Такой же влюблённой и беззащитной. О ней хотелось заботиться, укрывать тёплым плащом и угощать сладостями, рассказывать красивые легенды, стихи, дарить охапки благоухающих цветов.

Но с её именем на устах на смертный бой не пойдёшь. Смертный бой?! О, Эру! Бредни Феанаро о борьбе за свободу с оружием в руках совсем лишили рассудка!

«Нет! Мой Финьо не отправится на смертный бой! И я тоже. Мы будем жить вечно и счастливо! Главное, дождаться решения Круга Валар!»

Возможность поговорить на чистом Валарине

Феанаро долго читал письмо, снова и снова пробегаясь по тексту глазами, словно пытаясь найти скрытый между строк смысл. На фоне прозрачных изнутри и чёрных снаружи дверей стоял ожидавший ответа Майя Эонвэ, которого сейчас можно было принять за одного из подданных короля Ингвэ, если бы не золотой орёл, вышитый на простой бело-голубой рубахе.

Находившиеся рядом с троном родителя Морифинвэ и Куруфинвэ-младший молча наблюдали за посланником Манвэ, то и дело переводя взгляд на отца.

— Вы ожидали чего-то иного? — осторожно поинтересовался Эонвэ, видя, что безмолвие может затянуться надолго. — Ты, Феанаро, рассчитывал на другой результат?

— Это ещё не результат, — поднял глаза от текста нолдорский принц, — это лишь один из предложенных путей решения, который ведёт в тупик. Однако я приму правила игры, чтобы показать, насколько сильно твои господа ошиблись.

Майя, поджав губы, опустил взгляд.

— Что происходит?! — начал багроветь Морифинвэ.

— Я должен явиться на суд Валар, — усмехнулся Куруфинвэ. — И не откажусь от столь заманчивого приглашения. Воспользуюсь шансом поговорить на чистом Валарине.

— Мы с тобой! — выпалил Атаринкэ, и Карнистир кивнул, скаля сжатые зубы.

— В Круге Валар нет места для посторонних, — вежливо произнёс Эонвэ, внимательно наблюдая за вооружёнными эльфами. — Даже для меня.

— Проводим до дворца, — твёрдо заявил Морифинвэ.

— До подножья Таникветиль, — поправил Майя.

— Я бы поехал один, — неприятно улыбнулся Феанаро, однако взгляд был пустым и разочарованным, — но не хочу держать столь знаменательное событие в тайне. В Тирионе все узнают, куда я отправился, и