Шрифт:
Закладка:
С головы одного из мужчин соскальзывает капюшон, обнажая лицо, и я делаю глубокий вдох. Я знаю это лицо, хотя оно и стало худее, а короткая стрижка изменила внешность. Под накидкой не мужчина, а женщина. Мы с ней вместе ходили в школу, ее отец был мясником до Вторжения. Она на год или два старше меня, эта девушка всегда была невидимкой. Я судорожно пытаюсь вспомнить ее имя, но не выходит. Она смотрит на меня и снова накрывает голову капюшоном. Я успеваю рассмотреть ее предплечье. Я знаю эту татуировку. Это знак розенкрейцеров[19].
– Ты это видел? – спрашиваю я у Алессио, который морщит лоб, задумавшись. Он терпеть не может Братство. За нападения на ангелов или чиновников всегда осуждали невиновных, а Алессио ненавидит несправедливость еще больше, чем насилие. К сожалению, члены этого тайного общества слишком хорошо прячутся, чтобы кто-то мог привлечь их к ответственности.
Алессандра. Имя вдруг всплывает в памяти. Эту девушку зовут Алессандра.
– Конечно. То, что они так открыто ходят по городу, – плохой знак. Нам нужно предупредить жителей.
– Как, если мы не знаем, что они задумали? Ты собираешься бегать по Венеции и кричать на каждом углу о том, что скоро произойдет теракт? Люди либо сочтут тебя сумасшедшим, либо заставят замолчать.
– Наверное, ты права, – неохотно признает он. – Нам нужно уйти отсюда. Эти крысы – дурной знак.
Мы все равно остаемся на месте еще некоторое время и пытаемся прислушаться. Кажется, что все звуки этого суетного города вдруг умолкли.
– Я знаю ее, – тихо говорю я, хотя вокруг никого нет. Но в Венеции даже у стен есть уши. Это то, что никогда не изменится. Даже старые дожи были в курсе этого и бережно хранили свои тайны.
– Мы с этой девушкой учились в одной школе. Ты видел орден розы и креста на ее руке?
– Это знак адептов Братства, – бормочет Алессио. Он знает легенды христиан почти так же хорошо, как мой отец. – Они используют этот знак, пытаясь прикрыть им свои злодеяния.
Алессио очень редко злится. Но сейчас как раз такой момент. Он верит в мирное сосуществование людей и ангелов и надеется, что однажды они увидят в нас равноправных жителей земли. Я думаю, ангелы хотят всего-навсего выжить нас отсюда. Тем не менее я считаю поступки Братства неправильными. Насилие порождает насилие.
Глава
Мы беспокойно идем дальше. Еще два поворота, и мы окажемся на площади Сан-Марко и сможем спокойно вернуться в безопасную библиотеку. На самом деле с наступлением темноты по улицам города лучше не ходить. Это даже опасно для жизни, потому что в это время царит хаос. Нам нужно было раньше покинуть больницу. Я ускоряю шаг. Что, если Алессио прав? Вдруг совместное будущее людей и ангелов возможно? Я смотрю наверх, но переулок слишком узкий, и я не могу разглядеть все семь небесных дворов с этой точки.
Мы почти добрались до конца переулка, и тут я замечаю чью-то тень. Тень, которая теперь мне знакома. Я тяжело сглатываю, чувствуя свой страх, и ничего не могу поделать, меня прошибает пот. Неужели недостаточно того, что мне пришлось сражаться с ним на арене? Ему не хватило того, что он чуть меня не убил? Конечно, нет. Он открыл на меня охоту и не отстанет от меня, пока не утащит мою душу в свой ад. Я прячу свои дрожащие руки в карманы. Он не должен видеть моего страха.
– Что вы делаете на улице в такое позднее время? – спокойно спрашивает Люцифер. Кажется, он не узнал меня в свете сумерек. Я с облегчением выдыхаю и опускаю взгляд. Наверняка все люди для него выглядят одинаково. Мы в его глазах два жука, которых он может раздавить одной ногой.
– Мы идем домой, – отвечает Алессио, уверенно шагая вперед, будто так он заставит Люцифера отступить. Я иду вслед за ним, надеясь, что владыка тьмы не обратит на меня внимания. Возможно, он принял меня за обычную женщину, возвращающуюся домой со своим мужем. Я опускаю плечи, пытаясь выглядеть покорной, правда, в кожаных брюках и с ножом на поясе это не так-то просто. Может, мне стоит почаще надевать платья?
– Поторопитесь. Город в это время опасен. – К моему удивлению, Люцифер действительно отступает в сторону, и Алессио с высоко поднятой головой проходит мимо него. Можно упрекнуть юношу в том, что он слишком осторожничает, но Алессио, несомненно, так же храбр. Я тороплюсь вслед за ним, но вдруг чья-то рука хватает меня за предплечье, заставляя остановиться.
– То, что ты вчера сделала, – шепчет Люцифер мне на ухо, – было очень неразумно. Даже для человека.
Я не в силах сдвинуться с места. Не могу идти, пока его рука удерживает меня, а его прохладное дыхание щекочет лицо. Он все-таки узнал меня. Он что, из-за меня тут околачивается? Чтобы сказать мне это?
– Почему ты вообще это сделала? Зачем ты подарила им свои деньги?
Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. Даже в сумерках я могу заметить в них удивление. Я вырываю свою руку из его хватки.
– Тебя это не касается! – говорю я. – Это были мои деньги. И я честно их заработала.
Его губы искривляются в улыбке. Меня смущает то, что она не выглядит раздраженной или злой. Люцифер кажется веселым.
– Мун де Анджелис, – говорит он мягко. – Меня касается все, чем вы, люди, занимаетесь, хотя иногда мне сложно понять, почему вы ведете себя так или иначе. Пусть наш Отец сотворил и нас, и вас, уяснить ваши поступки очень тяжело.
Я слишком шокирована произошедшим, чтобы пошевелиться. Страх пронзает мою шею и распространяется по всему телу. Он запомнил мое имя. Что еще он обо мне знает? Люцифер знает, где я живу, что у меня есть брат и сестра? Нет, быть этого не может. Ангелы – не всезнающие существа, они не умеют читать мысли. Их единственная особенность заключается в том, что они умеют летать. Ну да, кроме того, что они почти бессмертны,
