Шрифт:
Закладка:
Остается надеяться, что более постоянным, предположительно, будет перезахоронение останков некоторых белых героев в самых святых местах России, которое произошло в последнее время. Несколькими годами ранее невозможно было представить, что в октябре 2005 года, в соответствии с пожеланиями его дочери (автора Марины Грей) и по распоряжению Президента России Владимира Путина, останки генерала Деникина, перенесенные с места упокоения на Владимирском кладбище в Джексоне, штат Нью-Джерси, будут перезахоронены с полными воинскими почестями в Донском монастыре в Москве. Еще более удивительно, что 13 января 2007 года к Деникину в Донском присоединились останки полковника В.О. Каппеля, которого презирали до и после его злополучного конца в Белой Сибири его вышестоящие офицеры - они были спасены из Харбина. Но такие захоронения вызывают споры: Мемориал Каппеля, как сообщается, недавно был поврежден, а могила генерала Гайды на Ольшанском кладбище в Праге стала святыней правых и националистических организаций в Чехии и поэтому периодически подвергается вандализму со стороны чешских антифашистских групп. Возможно, и эти могилы не устоят.
* * *
И все же, пока падают статуи советской эпохи и пока стоят новые антибольшевистские мемориалы, может показаться, что большевики даже не победили в "русских" гражданских войнах. Но на самом деле нам не нужен был крах коммунизма и распад СССР, чтобы сказать нам об этом. Вопреки ожидаемым предположениям и траекториям советской истории и менее предсказуемым, но удивительно схожим выводам наиболее влиятельных западных историй "русских" гражданских войн - эти неразрешимые, гордиевы конфликты не закончились повсеместно, даже в то время, "красной победой". В конце концов, как мы видели, Финляндия успешно сопротивлялась советской власти; в Эстонской освободительной войне победили эстонцы; в Латвийской освободительной войне латыши одержали победу - против большевиков и немцев; а в Литовской освободительной войне литовцы в основном побеждали - в частности, в конфликтах против РСФСР - хотя и проиграли свою собственную войну против Польши (а вместе с ней и свою предполагаемую столицу Вильнюс) в конце 1920 года. Совершенно определенно Красная армия потерпела поражение в советско-польской войне, которая, возможно, была исторически самой важной из многих "русских" гражданских войн этой эпохи - и которая, безусловно, переросла бесцеремонный отзыв Уинстона Черчилля о событиях в Восточной Европе как о "пигмейских войнах" - советско-польской войне. Победа Польши в этом конфликте почти наверняка изменила бы историю Европы и мира. Мы никогда не узнаем, смогла бы Красная армия впоследствии полностью оккупировать Германию в 1920 году, но присутствие Тухачевского и Троцкого в советском Берлине, что было вполне возможно в случае падения Варшавы, несомненно, направило бы континент по иному пути, чем тот, который он выбрал. Как бы то ни было, мечта о европейской революции, повторившей "Славный Октябрь", так и осталась мечтой: Красная армия не взяла Берлин - точно так же, как годом ранее она не смогла пройти через Украину, Бессарабию и Буковину, чтобы укрепить Венгерскую Советскую Республику. Как мы уже видели, при совершенно других обстоятельствах возможность создания советской Персии была отложена в 1920 году, а хрупкой советской республике Гилан было позволено рассыпаться, что стало платой за соглашение с Тегераном, которое было пропитано Realpolitik. Фактически, единственным успешным экспортом большевистского революционного эксперимента до Второй мировой войны стала Монголия - место, которое не могло быть дальше от концепции Карла Маркса о пролетарском обществе.
Конечно, в других схватках красные все же выходили победителями. Белые войска адмирала Колчака и генералов Корнилова, Алексеева, Деникина, Юденича, Миллера, в конце концов, были отбиты при наступлении на Москву и Петроград с юга России, Сибири, Северо-Запада и Севера. Пожалуй, самая серьезная из войн большевиков против сепаратистских национальностей, советско-украинская война, также была в итоге (с третьей попытки) выиграна Москвой в 1920 году. В Закавказье в 1920 и 1921 годах одна за другой были свергнуты ненадолго ставшие независимыми Азербайджанская, Армянская и Грузинская республики. Социалистические соперники большевиков - меньшевики, социалисты-революционеры и народные социалисты - также были разгромлены или уничтожены в ходе гражданских войн, как и анархисты - часто более кроваво. Но было ли все это полной и безупречной победой, остается спорным вопросом. Ведь, как мы видели, одним из главных итогов "красной победы" в Европейской России стало безжалостное подавление восстания в Кронштадте в феврале-марте 1921 года. Еще в 1954 году, давая в целом положительную оценку архитектору красных побед Леону Троцкому, даже Исаак Дойчер был вынужден озаглавить свою главу об этом событии "Поражение в победе". С позиции своего кабинета в Лондонской школе экономики Дойчер предполагал, что по мере завершения гражданских войн советское правительство, проявив чудовищную жестокость по отношению к своим бывшим самым ярым сторонникам - пусть и ради собственного выживания, - трагически утратило моральное право править и представлять собой перспективу человеческого прогресса, которую, как казалось, предлагала русская революция. Примерно в то же время в СССР романист и журналист Василий Гроссман заставлял одного из самых симпатичных персонажей своего художественного произведения о пережитом СССР в годы Второй мировой войны прийти к аналогичному выводу о судьбе русской революции в целом. Так, бывший комиссар Н.Г. Крымов, арестованный и томившийся в Лубянке после службы на фронте во время Сталинградской битвы, "после допроса-рычания" размышлял о том, что:
все эти вещи уже не казались такими сложными для понимания. С еще живого тела Революции сдирали шкуру, чтобы в нее могла пролезть новая эпоха; что касается красного кровавого мяса, дымящихся внутренностей - их выбрасывали на свалку. Новому веку нужна была только шкура Революции, и ее сдирали с еще живых людей. Те, кто затем погружался в нее, говорили на языке Революции и подражали ее жестам, но их мозг, легкие, печень и глаза были совершенно другими.
"Крымов" размышляет о событиях 1943 года, но те же чувства могут быть в равной степени применимы и к опыту 1916-26 годов, годов "русских" гражданских войн.
Конечно, большевистская партия, вступившая в гражданские войны в 1917 году, вышла из них в совершенно ином виде. Она была гораздо крупнее, менее интеллектуальной, более склонной к централизации власти, более бюрократичной, менее терпимой к различиям и, несмотря на интернационалистские усилия Ленина, более русской по своему цвету. Она даже одевалась по-другому: когда соперничество Сталина и Троцкого в 1920-е годы определило два противоположных полюса большевизма, лидеры обеих сторон наряжались в одинаковые военные туники. Партия говорила по-другому и
