Я не собиралась напиваться в компании Джеймса Тейлора и до сих пор не могу понять, как это произошло. Помню только, что он пришел изрядно расстроенный и сразу заказал бутылку самого дорогого в меню шампанского, а следом хорошего вина и несколько порций виски, но пить их я собиралась предоставить ему. Не берусь утверждать, как много я узнала за последующие два часа, но в поисках того, кто и почему убил Алана Конвея, определенно не продвинулась. При этом, проснувшись на следующее утро, я сама немногим отличалась от покойницы.

— Черт, ненавижу это долбаное место! — Такими были первые его слова, когда он плюхнулся на стул.

Тейлор переоделся в ту самую черную кожаную куртку, в какой я его видела при первой встрече, и в белую футболку. Вылитый Джеймс Дин.

— Прошу прощения, Сьюзен, но дождаться не мог, когда закончатся похороны. Викарий доброго слова про Алана не сказал. И этот его голос! Ну, скорбный повод — это понятно, но он как будто сам могилу копал. Я вообще не хотел приходить, но мистер Хан настоял и помог мне, поэтому я очень ему благодарен. Разумеется, все теперь в курсе.

Я недоуменно посмотрела на него.

— Про деньги! — пояснил Джеймс. — Я получил дом, землю, наличные, права на книги, почти всё! Ну, Алан оставил кое-что Фредди, своему сыну, и распорядился также насчет сестры. Есть пожертвование церкви. Робсон заставил его раскошелиться за место для могилы. Ну и еще пара мелочей. Но я получил денег больше, чем видел за всю свою жизнь! Ужин за мой счет, кстати, — точнее, за счет Алана. Нашли вы пропавшие страницы рукописи?

Я ответила, что нет.

— Жалко. Я все перерыл в их поисках, но увы. Забавно, что вам придется теперь иметь дело со мной — насчет книг то есть. Мне уже позвонил некий Марк Редмонд по вопросу о «Приключениях Аттикуса». Я целиком за, только бы меня не заставляли смотреть этот чертов сериал!

Он бегло просмотрел меню, быстро сделал выбор и отложил папку в сторону.

— Они все меня ненавидят, скажу я вам, — продолжил молодой человек. — Но притворяются, конечно. Все стараются смириться с ситуацией, но вы бы видели, как большая их часть на меня смотрит. Я был подстилкой Алана, а теперь заграбастал все — так они думают.

Принесли шампанское, Джеймс подождал, пока официант разольет его по бокалам. Я не могла удержаться от улыбки. Он только что стал миллионером и сетовал на судьбу, но делал это с легким сердцем, даже с улыбкой. Получалась этакая намеренная самопародия.

Джеймс залпом осушил бокал.

— Завтра я выставляю Эбби-Грейндж на продажу, — сказал он. — Это мне тоже, скорее всего, поставят в вину, но я не могу ждать. Мистер Хан говорит, что усадьба стоит миллиона два фунтов, и у меня уже есть предложение от Джона Уайта. Я вам рассказывал про него? Это парень из хедж-фонда, живет по соседству. Супербогач. Они с Аланом здорово поругались недавно. Что-то, связанное с инвестициями. И после этого даже не общались. Чудно, правда? Ты покупаешь дом и пятьдесят акров в сельской глуши, и единственный человек, с которым у тебя нелады, — твой сосед. Впрочем, он может купить землю у меня, чтобы округлить владения.

— А вы куда переедете? — спросила я.

— Куплю квартиру в Лондоне. Я всегда этого хотел. Попробую снова запустить свою карьеру. Хочу вернуться к актерской профессии. Если «Приключения Аттикуса» начнут снимать, могут даже предложить мне роль. Замкнется круг с книгами. Если меня возьмут на роль Джеймса Фрейзера, то я буду играть персонажа, изначально списанного с меня. Кстати, знаете, почему его фамилия Фрейзер?

— Нет, понятия не имею.

— Алан назвал своего героя в честь Хью Фрейзера, актера, игравшего помощника Пуаро в телесериале. А квартира, где жил Аттикус Пюнд, — Таннер-Корт в Фаррингдоне? Еще одна из шуточек Алана. Есть настоящий дом, который называется Флорин-Корт, его использовали в съемках «Пуаро». Не уловили? Таннер, флорин — это все старинные монеты.

— Откуда вы знаете?

— Он мне сказал. Там еще много чего зарыто. Ему нравилось прятать многое.

— Что именно?

— Ну, имена. В одной из книг действие происходит в Лондоне, и все имена на самом деле происходят от станций метро или чего-то вроде этого. И был еще роман, где фамилии персонажей Брук, Уотерс, Форстер, Уайлд...

— Это все писатели.

— Не просто писатели, все они геи. Это игра, которую он придумал, чтобы не заскучать.

Выпив еще шампанского, мы заказали фиш-энд-чипс. Ресторан располагался в дальнем конце гостиницы, за углом от того места, где проходили поминки. В зале ужинала пара семей, мы же разместились за угловым столиком. Свет был приглушенный. Я спросила у Джеймса, как работал Алан Конвей. В своих книгах он прятал почти столько же, сколько открывал, и имела место странная несообразность между автором бестселлеров и романами, выходившими из-под его пера. К чему все эти игры, шифры и тайные отсылки? Неужели недостаточно просто рассказать историю?

— Он никогда не обсуждал это со мной, — сказал Джеймс. — Работал он невероятно много, иногда по семь или восемь часов в день. У него был блокнот, заполненный ключами, отвлекающими маневрами и тому подобным. Кто был где, когда и что делал. Алан говорил, что расставлять все это — настоящая головная боль, и если я заходил и отвлекал его, то мог получить серьезную взбучку. Иногда он говорил об Аттикусе Пюнде как о реальном человеке, и у меня сложилось мнение, что они не были лучшими друзьями, пусть даже это звучит немного странно. «Аттикус разрушает меня! Я сыт им по горло. Ну почему я обязан писать еще одну книгу про него?» — так он жаловался мне то и дело.