Шрифт:
Закладка:
— Ага, я и понятия не имела, что твой муж, ну или будущий муж, это тот самый знаменитый доктор Эббот или «заклинатель котов», как называет его мой папа.
Эмма сидит у Лотнера на коленях, проводя ногтями ему по затылку.
— Дэйн талантливый ветеринар, да, — бормочу я и выдавливаю улыбку.
— Мамочка, — крик Оушен, от которого у меня кровь застывает в жилах, заставляет меня броситься к ней.
Она падает на камни и царапает колено.
— Тише… всё хорошо, милая, — я беру её на руки и несу в дом.
— Давай я выложу мясо на тарелку и дам тебе аптечку, — говорит Дэйн.
— Всё нормально. Я разберусь с этим, — отвечаю я ему, а Лотнер открывает мне дверь в дом.
Оушен всхлипывает у моей груди, пока я несу её наверх. Лотнер идёт прямо за мной.
— Шшш… это просто царапина, малышка, — успокаиваю я её, усаживая на туалетный столик в ванной.
— Могу я посмотреть? — спрашивает Лотнер.
Она кивает, сквозь сдавленные рыдания.
Я достаю небольшую аптечку. Лотнер очищает рану и наносит мазь. Я протягиваю ему пластырь. Он смотрит на него.
— Сейчас вернусь, — предупреждает он.
Прижав к себе Оушен, я жду его.
— Вот, смотри, что я нашёл у себя в машине? — в руках у него пластырь с Винни Пухом.
— Пух, — смеётся Оушен и слёзы магическим образом перестают катиться из глаз.
— Теперь намного лучше, — Лотнер наклоняется и целует колено, на котором теперь красуется пластырь.
До этого момента он был доктором, но поцелуй явно от папочки.
Он опускает её на пол, и она бежит вниз по лестнице, будто ничего не произошло.
Я выбрасываю салфетки в мусор и опираюсь руками на туалетный столик.
— Извини насчёт того, что было пару часов назад. Не уверена, почему я была так эмоциональна.
Он засовывает руки в карманы джинсов.
— Эмма не должна была говорить этого… насчёт… Бали. Я знаю, что она сказала это не для того, чтобы расстроить тебя, но всё равно ей не следовало этого говорить.
Я смеюсь и закатываю глаза.
— Господи, Лотнер, она собирается стать твоей женой. Я не питаю никаких иллюзий насчёт того, что вы не будете заниматься… этим во время медового месяца.
Чёрт возьми! Не могу поверить, что мы говорим об этом. И не могу поверить, что сказала «этим» вместо слова «секс». Мне что, двенадцать?
Он пожимает плечами.
— Просто говорю о том, что если ты расстроилась из-за её слов… я пойму.
— Поймёшь, что?
Проведя рукой по волосам, он качает головой.
— Ничего, — поворачиваясь, он идёт в сторону двери.
— Нет, не нужно мне тут ничегокать. Что ты собирался сказать? — я складываю руки на груди.
Лотнер поворачивается и закрывает дверь у себя за спиной. Я даже не успеваю моргнуть, а он уже нависает надо мной, поставив руки по обе стороны от меня.
— Я собирался сказать, что понимаю, если мысль о том, что я с кем-то другим, волнует тебя, — его голос низкий и жёсткий.
Я немного отклоняюсь от него, чтобы наши лица не соприкасались.
— Потому что даже при том, что меня это не должно волновать, я схожу со своего грёбаного ума, когда думаю о том, что руки Дэйна прикасаются к тебе!
Он тяжело дышит, а я и вовсе перестаю дышать. Я не могу отклониться ещё дальше, а он сантиметр за сантиметром наклоняется ко мне. Я чувствую его возбуждение, упирающееся мне в живот. Он опускает взгляд на мои губы, а его рот почти прикасается ко мне.
— Вы идёте, Сидни? Ужин готов! — слышится громкий голос Дэйна с лестницы.
Лотнер выпрямляется, но не двигается. Какие-то секунды мы просто пялимся друг на друга, а затем я выхожу из комнаты.
— Что вы там делали? — спрашивает Дэйн, передавая мне пиво и тарелку с едой.
Лотнер приходит спустя всего несколько секунд.
— Ам… Лотнер дал мне несколько советов по оказанию первой медицинской помощи в случае новых ран. Пластырь-бабочка идеально очищает рану… ну, знаешь, и всё такое.
А ещё как вытянуть из меня весь воздух. Заставить мои соски затвердеть. Намочить мои трусики.
— Нуу, мисс Оушен довольно очаровательная леди со своим пластырем с Винни Пухом, — говорит Эмма, вставая на носочки и быстро целуя Лотнера.
Я сажусь рядом с Оушен, а Лотнер — по другую сторону от неё. Пока я режу для неё еду, то рискую посмотреть на него. Его голубые глаза горят. Горят своей голубизной. Они словно паяльная лампа обжигают меня.
— Какие планы на завтра? — спрашивает Дэйн, сидя напротив меня.
— Мы везём Оушен на снятие мерок для её будущего платья. Сидни не говорила тебе, что Оушен будет девочкой, которая держит букет? — скорее всего, своим энтузиазмом Эмма заряжает всех людей вокруг, но меня от этого начинает тошнить.
Дэйн смотрит на меня. Я улыбаюсь с полным ртом еды.
— Думаю, нам лучше уже отметить этот день в календаре, потому что мы замучаемся выбирать день нашей свадьбы, который бы сочетался с нашими графиками. А то снова может разразиться настоящий скандал, — говорит Дэйн.
Не уверена, слышу ли я сарказм в его голосе или вежливое напоминание о том, что мы всё ещё не женаты, а должны были бы уже. Хоть мы и не закончили церемонию, но у нас была наша свадьба. Пока я не чувствую желания повторить всё это снова. Слишком много денег уже потрачено впустую, включая моё платье и платье Оушен. На этой стадии нашей совместной жизни, будет справедливо просто немного спокойно пожить.
Вытерев рот салфеткой, я проглатываю остатки еды и откашливаюсь.
— Уверена, мы решим эту проблему с выходными.
— Где будет проходить свадьба? — спрашивает Дэйн.
— В Сан-Франциско в заповеднике Бэнтли. Конечно, из-за того, что там не много места для проведения церемонии, только триста пятьдесят гостей из заявленных пятисот будут приглашены и на церемонию и на вечер, — делится Эмма.
— Пятисот? — давится Дэйн.
Я ухмыляюсь и пинаю его под столом.
— Новая жена моего отца из большой богатой семьи, затем, конечно же, приглашены все друзья и коллеги папы. С таким количеством гостей, это будет похоже на медицинскую конвенцию, — смеётся Эмма, а Лотнер качает головой, неуверенно улыбаясь.
— Всё, — говорит Оушен.
— Хочешь ещё клубники? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— Хорошо, — я вытираю ей рот и помогаю спуститься со своего детского стульчика.
— Качели! — кричит она, побежав к качелям, которые Дэйн повесил на огромный дуб, когда она была ещё совсем маленькой.
Я закатываю глаза.
— А ты не можешь поиграть немного, пока мы не
