Корней отпустил, она понеслась брать трубку…

— Алина… — сказала то ли себе, то ли ему. Вскинула взгляд.

— Только быстро давай, Ань. Мне в десять надо быть.

Кивнула в ответ на просьбу Высоцкого, посмотрела на время…

Корней был пунктуальным. Опоздания для него всегда были ужасным раздражителем. И свои. И чужие. Аня быстро поняла, что задерживать его нельзя. Пыталась подстраиваться. Пыталась успевать. И сейчас тоже, поэтому…

— Алло, Алин, что-то случилось? — взяла трубку, по-прежнему глядя на Корнея. Который сделал еще один глоток кофе, посмотрел в сторону, как бы не желая смущать…

— Нют… Вы дома еще? — услышала вопрос подруги взволнованным голосом.

— Да. — Ответила, продолжая бегать взглядом по профилю сидевшего за столом мужчины. Ей всегда, если становится тревожно, хотелось чувствовать его близость. Напитываться его уверенностью…

— Корней Владимирович с тобой? — следующий вопрос Алины заставил Аню нахмуриться, она замялась, не сразу сообразила, с чего вдруг…

— Да… — и снова ответила, испытывая, что тревога растет.

— Можешь отойти, пожалуйста? Он не должен слышать. Очень важно.

Аня кашлянула, чувствуя, что сердце начинает ускоряться. Глянула испуганно на мужчину, поймала быстрый заинтересованный взгляд… Отвернулась от стола, направилась в сторону спальни…

— Ань, — услышала брошенное в спину, обернулась, зажала динамик рукой.

— Я на секундочку, Корней. Хорошо? Допивай и одевайся…

Посмотрела умоляюще, выдержала не слишком одобрительный, слегка нахмуренный взгляд…

Мышкой пробралась в спальню, прикрыла дверь, отошла в дальний угол у окна, остановилась, только потом сказала:

— Что такое, Алина? Не пугай меня.

Пока шла, успела придумать миллион и один вариант возможной проблемы. С каждым новым сердце ухало все ниже. Потому что вразумительных версий, о чем Алине важно сказать так, чтобы Корней не услышал, у Ани не было…

— Аня… Спаси, детка. Пожалуйста… — вот только Алина не бросилась тут же отвечать по сути. И впервые, наверное, сама Аня почувствовала себя в этом немного Корнеем. Даже мысль промелькнула позволить себе требовательное: «внятно, Алина»…

— Алина, я волнуюсь. Скажи, что случилось. Не тяни… — но Аня смогла справиться, произнесла так, как ожидали от нее — ласково, просительно…

— Детка, мы с Артуром проспали. Я не знаю, как так получилось. Оба будильника не сработали. Это ужасно, Ань. Ужасно. Высоцкий… Корней… Твой Корней ненавидит, когда Артур опаздывает… А сегодня… У них на десять встреча, детка. Высоцкий… Корней… Он ждет отчет. И если он придет, а Артура нет… Он же его уволит, Аня! Понимаешь? Уволит!

Начавшая говорить более-менее спокойно, к концу речи Алина перешла практически на крик. Без преувеличения, умоляющий и отчаянный.

Аня же… Выдохнула, прислоняясь лбом к стене, закрывая глаза. Потому что… Это самая малая беда, какая только могла случиться.

— Ань, пожалуйста, задержи его как-то. Мы уже собираемся. И такси заказали. Мы опоздаем минут на пятнадцать всего. Если попадем в пробку — на полчаса. Но пожалуйста, детка, ради меня… Я тебе сделаю, что угодно… Артуру нельзя опаздывать, ты понимаешь?

Алина продолжала тараторить, а Аня чувствовать, как вслед за первым облегчением приходит неудобство, страх, снова тревога, потому что…

— Алин… — Аня оторвалась от стены, посмотрела на нее, различая самые мелкие выпуклости… — Я не могу, Алина. Пойми, пожалуйста… Я не могу ему врать. Нам нельзя.

— Детка… — в голосе подруги не было злости, но очень много просьбы. Настолько, что Аня не выдержала — зажмурилась с силой, сжимая пальцы свободной руки в кулак.

Она знала, как будет правильно. Прекрасно знала, но Алина… Она же столько для нее сделала. Она же действительно подруга. Она же…

— Алина, прости меня. Я не могу его задерживать. Это неправильно. Я не могу водить его за нос. Нам нельзя. Понимаешь?

— Он уволит Артура, детка… Ты же лучше меня знаешь, что он…

— Послушай, Алина. Послушай, пожалуйста, Корней не станет увольнять человека за опоздание. Никогда не станет. Ты права, я знаю его лучше. Он не такой. Артур ему все объяснит, и он…

— Он даже слушать не станет! Он его предупреждал уже, Ань! Артур часто опаздывает, но сегодня… Аня… Пожалуйста… Это же не ложь… Ты нас спасешь просто. Ему не важно, Ань, а нам…

Не в состоянии спокойно слушать, как ее умоляют, Аня потянулась кулаком ко лбу, прижала, стукнула дважды, жмурясь до невозможности. Ей было очень сложно сделать это, но она…

— Алина, прости. Мне это важно. Корней не уволит Артура. Он не такой. Просто езжайте на работу. Пусть он спокойно объяснит Корнею. Он тоже человек. Он поймет. А я не могу…

Зная, что дальше будет еще хуже — Алина отреагирует эмоционально, Аня скинула, разом распахивая глаза и губы, выталкивая из легких весь воздух.

Сердце билось гулко, руки почему-то затряслись, на душе стало… Плохо.

Аня краем уха слышала, что Корней уже в коридоре. Понимала, что свой выбор она сделала. И теперь надо просто пойти туда. Но боялась, что он может понять. Посмотрела на себя в зеркало, повернув голову… Будто бы испуганная. Глаза большие, в них сомнения… Прокашлялась, чтобы хоть так добавить себе уверенности, снова посмотрела на экран телефона…

Если они с Корнеем выйдут сейчас, будут в офисе слегка заранее. Сегодня у нее нет пар, поэтому ему даже в Университет завозить ее не придется. Прямая дорога в ССК. И там…

Он правда будет зол. Артуру правда достанется. Но правда и то, что за такое Корней людей не увольняет. Он не псих. Он просто… Требовательный.

И ей действительно нельзя… Плести у него за спиной. Ни ради кого нельзя.

Даже ради Алины.

Когда Аня вышла из спальни, ей казалось, что она взяла себя в руки. Приблизилась к мужчине, который не успел еще одеться в пальто. Смотря на его галстук, будто бы улыбнулась, кивнула, реагируя на вопрос:

— Все нормально?

И тут ведь не соврала. Все нормально. Просто… Немного чувствует себя предательницей. Знает, что сделала правильно, но чувствует.

— Все взяла? — Корней снова спросил, проходясь по Ане взглядом, когда она сама тянулась за своим пальто. Не дал снять с плечиков, сделал это за нее. Но не придержал так, чтобы она могла надеть, а положил на локоть, глядя при этом Ане в лицо. Явно в ожидании ответа…

— Да. Все. Можем ехать. — А она в себе сил на то, чтобы посмотреть так же, не нашла. Знала, что щеки розовеют. Но не от смущения, а из-за переизбытка чувств. Ведь он… Будто бы сам давал ей повод… Обвести себя вокруг пальца во благо Алины и Артура. Ну в чем проблема соврать? Сказать, что стрелка на колготках и срочно нужно сменить? Неужели это настолько ужасно?