Въ Лондонѣ я сталкивался съ персоналомъ прессы гораздо меньше, чѣмъ въ Парижѣ. Въ сезонъ 1868 г. моимъ главнымъ чичероне въ этомъ мірѣ былъ постоянный сотрудникъ газеты «Daily News» — мистеръ Эдуардсъ, бывшій когда-то спеціальнымъ корреспондентомъ въ Варшавѣ, во время послѣдняго польскаго возстанія. Онъ тамъ и женился на англичанкѣ. И тогда, да и теперь, газетное дѣло было поставлено солиднѣе, чѣмъ въ Парижѣ, потому во-первыхъ, что въ Лондонѣ и до послѣдняго времени нѣтъ такой конкуренціи. Прошло около тридцати лѣтъ и вы находите тѣ же главныя газеты, съ прибавкою много-много пяти-шести новыхъ листковъ, успѣвшихъ занять прочное мѣсто Такой всемірной державы, какъ газета «Times» — Парижъ еще до сихъ поръ не выработалъ. Еслибы человѣкъ пролежалъ въ летаргическомъ снѣ цѣлыхъ четверть вѣка, съ номеромъ «Таймса» въ рукахъ, проснулся и купилъ себѣ новый номеръ этой газеты — онъ подумалъ бы, что прошли всего одни сутки. И дорогая цѣна въ три пенса, т. е. въ двѣнадцать русскихъ копѣекъ, остается неизмѣнной. Въ концѣ 60-хъ годовъ газеты, стоившія одинъ пенсъ, уже существовали; но и онѣ сохраняютъ и теперь тотъ же характеръ и тѣ же размѣры. И какъ тогда, такъ и теперь вы абонировываетесь въ лавочкѣ на три-четыре газеты, и рано утромъ мальчишка прибѣгаетъ и бросаетъ номеръ внизъ за рѣшетку, гдѣ въ подвальномъ этажѣ помѣщаются кухни; а послѣ вашего завтрака приходитъ за ними. Но народились и другіе органы. Демократическія идеи и соціальное движеніе даютъ себя чувствовать. Изъ Америки пришли и новые пріемы издательства. Реклама усилилась и уличная продажа обставлена на болѣа американскій манеръ… Вечеромъ на всѣхъ бойкихъ пунктахъ Лондона разносчики расклеиваютъ вдоль тротуаровъ большіе листы, гдѣ крупѣйшими буквами напечатано оглавленіе номеровъ.

Англійскій обычай анонимности писанія и передовыхъ статей, и всякаго рода замѣтокъ, безъ подписей авторовъ, избавилъ лондонскую прессу отъ разныхъ парижскихъ неудобствъ и прежде всего не могъ ни развить, ни поддержать замашки постоянныхъ вызововъ и дуэлей. Публика привыкла иметь дѣло съ извѣстнымъ органомъ и его направленіемъ и не давала никакой потачки тщеславію безчисленныхъ писакъ, которые тычатъ вамъ въ носъ свое имя, изо дня въ день, носятся съ своимъ я. Въ ежемѣсячныхъ журнальныхъ обозрѣніяхъ и «магазинахъ» анонимность не обязательна. И вообще, въ лондонскихъ обозрѣніяхъ больше жизни, чѣмъ въ парижскихъ. Я уже говорилъ— до какой степени широко смотрятъ на свою задачу издатели и редакторы разныхъ «Reviews». Это можетъ показаться, на первыхъ порах безнринципіемъ; а въ сущности поднимаетъ уровень идей позволяетъ каждому смелее и убѣждённѣе служить своему идеалу.

Интересъ къ театру привелъ меня въ 1868 г. къ знакомству и съ лондонскими театральными рецензентами. И тутъ анонимность приноситъ добрые результаты. Нѣтъ такого кумовства, какъ въ Парижѣ. Въ матеріальномъ отношении рецензенты обставлены очень хорошо, какъ и вообше всѣ тѣ, кто успѣлъ пріобрѣсти прочную работу въ газетахъ. Изъ театральныхъ критиковъ, начинавшихъ тогда свою карьеру, я всего чаще встрѣчался съ мистеромъ Кукомъ — авторомъ довольно талантливыхъ романовъ. Онъ писалъ въ тогда еще новой газетѣ— «Pall-Mail Gazette», которая потомъ одно время редактировалась Сталомъ и окончательно перешла въ руки богатаго американца; онъ, убитый внезапной смертью своей жены, сбирался прекращать это изданіе, выходившее въ трехъ видахъ: какъ газета, какъ еженедѣльникъ и какъ обозрѣніе.

Мистеръ Стэдъ — извѣстный своими поѣздками въ Россіи и всѣмъ тѣмъ, что онъ печаталъ о русской жизни и литературѣ, въ особенности пропагандой личности, ученія и мистическихъ писаній графа Толстого — характерный продуктъ Лондона послѣднихъ десятилѣтій. Онъ выдвинулся и одно время надѣлалъ большого шума своими разоблаченіями изъ міра тайнаго разврата, прикрытаго традиціоннымъ британскимъ лицемѣріемъ. Его статьи, изданныя потомъ отдѣльной книжкой, облетѣли весь грамотный міръ. Англичане, разумѣется, морщились отъ такихъ разоблаченій, и дѣло не обошлось безъ нападокъ, инсинуацій и подозрѣний, изъ которыхъ, одако, Стэдъ вышелъ незапятнаннымъ.

Его личность интересовала меня. Я нашелъ его въ бюро редакции журнала «Review of Reviews», въ одной изъ боковыхъ улицъ, ведущихъ на Страндъ — этотъ центръ газетной и театральной промышленности. Опъ охотно говоритъ о Россіи, но его интересъ къ нашему отечеству окрашенъ въ особый колоритъ, можетъ-быть отъ того, что онъ, какъ известно, склоненъ къ спиритизму. Я бы принялъ его скорѣе за американца, чѣмъ за коренного англичанина. Та кампанія, въ которой онъ прославился, является также однимъ изъ симптомовъ американизма въ прессѣ. Репортерство охватываетъ собою все, и я лично также не избѣжалъ посѣщенія газетныхъ и журнальныхъ сотрудниковъ, являвшихся для интервью. Одинъ изъ нихъ — родомъ ирландецъ — показался мнѣ самымъ понаторѣлымъ въ этой спеціальности, и въ теченіе какого-нибудь одного часа онъ сумѣлъ цѣлымъ рядомъ вопросовъ добыть себѣ матеріала на большую статью.

Ежедневная и еженедѣльная пресса проникаетъ теперь и въ Лондонѣ, въ частную жизнь такъ, какъ этого сорокъ лѣтъ тому назадъ еще не было. Въ особенности свѣтскія сферы подались, по этой части; и тутъ, кромѣ американскихъ повадокъ, дѣйствуетъ всего больше Парижъ, его бульвары и журнальцы, вродѣ «La vie parisienne» и др., гдѣ ведется эротическая хроника изящнаго «tout Paris». Французы въ своихъ корреспонденціяхъ и книжкахъ о Лондонѣ (въ послѣдніе пять лѣтъ, въ особенности) находятъ, что страсть ко всякаго рода нескромностямъ дошла въ лондонскихъ свѣтскихъ кругахъ до крайней степени. Есть журналы, напр., «Truth», гдѣ вы находите огромное количество всякихъ слуховъ, сплетенъ, анекдотовъ и случаевъ изъ фешенебельнаго общества Лондона, прямо разсчитанныхъ на интересе скандала. Это дѣйствительно так: свѣтъ но ту сторону Канала сильно подался но части жуированія и пріобрѣлъ уже болѣзненную страсть къ рекламѣ н къ нескромностямъ всякаго рода. Быть-можетъ, въ печати это все имѣетъ у англичанъ нѣчто болѣе грубоватое и безцеремонное, чѣмъ въ парижскихъ бульварныхъ газетахъ и журнальцах но все-таки же въ лондонской прессѣ, даже и такой, которая занимается міромъ спорта, театровъ, клубовъ, обѣдовъ и вечеровъ — вы еще не находите такого повальнаго потакательства легкимъ нравамъ. Большія солидныя газеты и совершенно свободны отъ этого элемента. Вы можете изо дня въ день читать по нѣсколько лондонскихъ газетъ разомъ, и у васъ не явится такой противной оскомины, какую даетъ парижская бульварная пресса.

Въ послѣднюю мою поѣздку я не нашелъ въ Лондонѣ корифеевъ писательскаго мира с такимъ общественнымъ и матеріальнымъ положеніемъ, какъ многія парижские знаменитости. Тамъ нѣтъ ничего подобнаго французской Академии, и самые крупные публицисты и критики, работающіе въ газетахъ, могутъ получать огромные оклады; но они скрыты за анонимами; вы можете встрѣчать ихъ въ обществѣ: и не знать — въ какой они цѣнѣ