у её постели, неотступно наблюдая за каждым её дыханием, надеясь на чудо. Его сердце наполнялось тяжестью, и он чувствовал, как его мир рушится, словно замок из песка под натиском волны.

Как гром среди ясного неба, пришла ужасная новость: ребёнок болен.

Врачи объяснили, что на фоне болезни матери произошел дефект в ДНК малыша. Мозг ребенка не развивался должным образом, он был неспособен к нормальной жизни. Диор стоял в коридоре больницы, слушая врача, и чувствовал, как каждое слово бьёт по нему, как молот по наковальне. Он был ошеломлён, словно весь его мир рухнул в одно мгновение.

Очнувшись от первого шока, Диор принял самое тяжёлое решение в своей жизни.

Его лицо было жестким, в глазах сверкала решимость, смешанная с глубокой болью. Он согласился на операцию сразу после рождения ребёнка, понимая, что это единственный шанс для своего малыша. В его сердце бушевала буря эмоций, но он знал, что должен оставаться сильным ради Элли и их будущего ребёнка.

Роды начались внезапно, в конце десятого месяца беременности Элли. Диор уже весь извелся от долгого ожидания и беспокойства. Его нервы были на пределе, внутренний голос неистово шептал о возможных опасностях и неизвестности. Каждый звонок из больницы заставлял его сердце замирать. И вот, когда звонок наконец прозвучал, сообщая о начале родов, он схватил ключи от машины и мгновенно отправился в больницу, его разум был полностью поглощен одной только мыслью — быть рядом с Элли.

Приехав в больницу через час, Диор ворвался в хирургическое отделение. Его глаза горели страстью и тревогой. Каждый врач и медсестра, на которых он натыкался по пути, встречали его шокированными взглядами. Но он не обращал на них внимания, его единственная цель была добраться до Элли.

Сообщение о том, что роды прошли успешно и ребенок уже везется на операцию, должно было принести ему облегчение, но Диору было не до этого. Он уловил в глазах врача едва уловимый страх, который заставил его сердце замереть. В его голове начали крутиться самые мрачные мысли, и он с трудом подавлял в себе панику.

Когда он открыл двери в родильную палату, мир вокруг него остановился.

Диор замер со слезами на глазах, понимая ужасную правду, которую он так боялся признать. Элли лежала неподвижно на родильном столе, её бледное лицо было направлено к потолку. Её глаза были закрыты, а на её лице застыло выражение мирного покоя. Он подошел к ней, медленно, как будто каждый его шаг был невыносимо тяжел. Слезы скатились по его щекам, капая на холодные руки Элли. В его груди пульсировала боль, огромная и нестерпимая, словно его сердце разрывалось на части.

В этот момент он потерял не просто свою любимую, но часть своей души.

После смерти Элли, Диор начал пить.

Он пил много и часто, пытаясь утопить свою боль и отчаяние в алкоголе. В каждом глотке крепкого напитка он искал забвение, но вместо этого находил лишь еще большее одиночество. Его когда-то сильное и решительное лицо теперь часто было искажено горем и пьяной мглой. Он проводил дни и ночи в затемненных комнатах своего поместья, окруженный бутылками и пустотой.

Ситуация с его новорожденной дочерью только усугубляла его страдания.

Девочка была живой, но ее мозг, который должен был передаться от Элли, был утрачен. Вместо этого, его заменили технологичным компьютером, делая ее больше похожей на машину, чем на человека. Диор смотрел на нее и видел лишь отголосок того, что могло бы быть. Ее глаза, такие же, как у Элли, теперь выглядели пустыми и безжизненными, словно это были просто экраны, отражающие нечто, чего уже не было.

Диор лишился всего, что придавало смысл его жизни, в одно мгновение. Его прежняя страсть к жизни, к бизнесу, к любви — все исчезло, словно не было и следа. Он чувствовал, как его душа погружается в темноту, как его сердце становится все более холодным и безразличным.

Бастард, рожденный одной из его бывших служанок, также не мог принести ему утешения. Это ребенок, который до рокового дня был источником радости, вместо этого стал напоминанием о его провалах и потерях. Диор попытался заботиться о мальчике, но в конце концов отступил, бросив его воспитание на полпути.

Диор погряз в пороке и разврате, искал утешение во временных наслаждениях, но каждое из них оставляло после себя только большую пустоту. Он продолжал управлять Кланом, но его сердце было уже не в этом. В его глазах, когда-то полных решимости и силы, теперь читалась только бездна отчаяния и усталость. Он стал тенью самого себя, привидением, бродящим по своему собственному замку, полному теней прошлого.

Тысячелетия мучений.

Бывший мафиози, чьи руки были окрашены в краски насилия и власти, стоял на краю пропасти своего существования. Каждая секунда его жизни была наполнена нескончаемым кошмаром, в котором он был как зритель, так и участник.

Подмявший под себя практически весь мир, он когда-то владел всем, что только можно было пожелать. Но теперь, в этой мрачной реальности, он стал пленником собственных демонов. Глубокие тени скользили по его исхудалому лицу, отражая мучения, которые изменили его до неузнаваемости. Его глаза, когда-то полные амбиции и решимости, теперь были пусты и потухли.

Погрузившись в тысячелетия мучений, он проживал одну и ту же историю раз за разом. Это был его собственный ад, в котором каждый новый день был не больше чем повторением предыдущего. История, которая разворачивалась перед ним, была худшей из всех возможных для него. С каждым разом, когда сцена повторялась, она оставляла все новые и новые шрамы на его душе.

Мафиози ощущал, как его сердце превращается в камень. Каждый шаг, который он делал в этой мучительной лупе времени, был наполнен отчаянием и безысходностью. Его лицо, искаженное болью, словно отражало все страдания мира. Он пытался кричать, но его голос терялся в пустоте его собственного ума.

Неожиданно открыв глаза, Диор подскочил, охваченный паникой. Он начал задыхаться, его легкие кричали о воздухе, но вокруг царила лишь глухая пустота. Он был привыкший к кошмарам, которые повторялись снова и снова в его голове, но этот раз был другим. Всё казалось слишком реальным, слишком осязаемым. Он ожидал очередного повторения своего воспоминания, но вместо этого оказался в ловушке нового ужасающего опыта, где весь воздух исчез, оставив его один на один с его удушающим отчаянием.

Внезапно, из темноты раздался шепот, пронзительный и холодный.

— То, чем ты занимался в жизни… поражает воображение - голос был насмешливым, и каждое слово