После выпитого чая, когда я немного повеселела, профессор всё же решился оставить меня одну и пойти немного подремать, и я тоже забылась рваным непродолжительным сном. Днём раздался робкий стук в дверь, и Корбатов виновато протиснулся в проём, держа в одной руке небольшой поднос с едой, а в другой стопку писем.

— Душа моя, ваши коллеги все испереживались, похоже. Завалили Министерство своими каракулями! — Он задорно рассмеялся себе в усы и неуклюже поставил поднос на прикроватную тумбочку.

Я в недоумении поднялась на локтях, ожидая объяснений, но вместо слов на колени опустились тяжёлые письма. Всё ещё слабыми руками стала перебирать одно за другим: Поппи, Натти, Анна…

Подняла на профессора полные слёз глаза и искренне ему улыбнулась, вне себя от счастья. Он тактично оставил меня наедине с письмами, и только через несколько минут я осознала, что никак не могу заставить себя вскрыть хотя бы один конверт. Медленно, будто боясь чего-то, я перебирала письмо за письмом, жадно и одновременно с опаской вчитываясь в строчку «От кого».

С каждым последующим конвертом моя и без того зыбкая надежда истончалась, будто камень о водную гладь. В руке осталось последнее письмо. Я не решалась взглянуть на него, то ли надеясь на что-то, то ли, наоборот, чего-то страшась.

Вспомнился тот летний день, когда я получила приглашающее письмо от Анны {?}[Если не читали изменённый вариант первой главы, советую ознакомиться, чтобы лучше понимать, о чём тут вспоминает Амелия].

Как слепа была моя надежда увидеть там совсем другое имя, но с той же фамилией. И вот я снова в похожей ситуации. Чёрт, когда же я отпущу всякую бредовую мысль о том, что он может мне написать?! Так стыдно признаваться, что эта надежда — моя слабая сторона.

Не желая больше мучиться, быстро нашла нужную мне строчку. Всё внутри рухнуло и провалилось в небытие, когда я одними губами прочла:

От Гаррета Уизли.

Комментарий к 21. Слабые стороны

Ну просто какая-то неимоверно тяжёлая и выстраданная глава, ё-моё.

Спасибо вам за мотивацию в виде ждунов и приятных слов здесь, на фб, и в телеграме! После них вырастают крылья, и уже не думаешь, что всё бессмысленно:3

Всех обнимаю и поздравляю (или сочувствую — нужное подчеркнуть) с первым сентября! <3

П.С. также отдельно хочу поздравить Лену с наступающим днём рождения! Надеюсь, подарок удался:D

========== 22. Лунарио ==========

Комментарий к 22. Лунарио

Uma2rman — Кажется

Сплин — Прочь из моей головы

Unknown.Beat — Under My Skin

Нервы — Май bye

Сплин — Письмо

Приятного чтения <3

«…прости нас, мы правда не хотели…

…Амелия, мы с Поппи очень скучаем по тебе! Когда ты возвращаешься?

…и мы не дадим тебя больше в обиду, и Уизли тоже хочет извиниться и написать письмо.

…пожалуйста, не злись на нас, Поппи вся испереживалась…

…Деек места себе не находит, волнуется за тварей: они будто что-то чувствуют, взбунтовались. Пожалуйста, приезжай скорее!

Твои Натсай и Поппи»

Эмоции выплёскивались за края моей истосковавшейся по ласке и заботе души. После каждой прочитанной строчки я порывалась взять перо и написать ответ, но всё, на что было способно моё ослабленное и вымотанное, дурацкое человеческое тело, — это лежать на животе и слабо улыбаться, проглатывая чернильные буквы.

Слова подруг и их пожелания увидеть меня скорее, а также новости о Выручай-комнате заставили мысленно как можно сильнее приближать выходные и своё возвращение в Хогвартс.

То самое последнее письмо лежало в дальнем углу кровати с тех пор, как я отбросила его, увидев не то имя отправителя, которое хотела. Оно словно обожгло меня, укусило и ужалило, так что я усердно делала вид, будто его вовсе не существует. Жаль, что в конце концов любопытство возьмёт верх, и я всё же прочту его, а потом наверняка расстроюсь.

Следующим на глаза попалось письмо от Анны. Я несколько раз повертела его в руках, размышляя и теряясь в догадках, что она могла там написать. Дружеское это письмо или сухой и бесцветный жест вежливости? Ругается на меня и дуется или хочет помириться?

Ненавижу эту неизвестность, когда дрожащими пальцами вскрываешь конверт, наверняка поранившись в процессе, начинаешь жадно вчитываться в строчки, прыгая сумасшедшими глазами от начала в конец, а потом уже, успокоившись, читаешь всё заново, чтобы ничего не утаилось: ни одно слово, ни одна точка или восклицательный знак.

Конверт с письмом Анны нещадно превратился в множество кусков бумаги, когда я наконец выудила оттуда сложенное письмо. Аккуратный ровный почерк бросился в глаза после рваных и размашистых букв Натти. Я ласково улыбнулась, аккуратно дотрагиваясь пальцем до знакомых завитушек. Как только взгляд упал на первое же слово, глаза нетерпеливо забегали по строчкам. Я устало вздохнула, смиряясь с тем, что мне не удастся сделать вид приличной леди, тактично сдерживающей эмоции. Я весело задрыгала согнутыми в коленях и поднятыми вверх ногами.

«…не знаю, что на меня нашло. Возможно, я сильно испугалась за брата. Один раз я его почти потеряла, больше подобного не вынесу.

…надеюсь, ты хорошо питаешься, а профессор Корбетт не обижает. Хотя он такой душка! Я даже рада, что учусь не на шестом курсе, как вы, а на четвёртом, потому что теперь обожаю Теорию магии — Альберт всегда рассказывает смешные истории.

…Мы с Чарльзом немного повздорили, потому что он внезапно захотел подружиться с Уизли, а ты сама понимаешь, как я к нему теперь отношусь…

Не знаю, зачем рассказала тебе всё это. Видимо, просто соскучилась. Приезжай скорее.

Твоя Анна»

С плеч будто свалился многотонный камень, а от сердца сразу же отлегло, как только я прочла слово «соскучилась». Я нежно и ревностно прижала письмо к груди, а слёзы невольно потекли из глаз, собираясь на подбородке и капая прямо на бумагу.

Следующее письмо выделялось из всех прочих своим необычным видом: если остальные пришли в стандартных белых конвертах с Хогвартской печатью, то это было в дорогом винно-красном с красивым переливающимся сургучом. Даже не читая строчку «От кого», было понятно, что оно от Оминиса. Я снисходительно прыснула, представив дотошного до безобразия друга, тщательно выводящего буквы и выбирающего такой красивучий конверт. Бумага наверняка тоже какая-нибудь дорогая, плотная и невозможно белоснежная.

Было даже как-то страшно вскрывать такую прелесть,