Ему потребовалось некоторое время, чтобы забраться в седло, и он направил лошадь вдоль звериной тропы. Оказавшись на дороге, Джон оглянулся назад. Ручей превратился в ревущий поток, быстро заполнявший лощину, одну из лошадей его преследователей подхватило течение и понесло прочь. Он подождал до полудня, пока дождь не прекратился, после чего направился в Иерусалим.

Февраль 1175 года: Иерусалим

– Святой отец? Святой Отец!

Джон резко очнулся, едва не свалился с седла и заморгал в лучах яркого солнца. Его лошадь стояла напротив восточных ворот Иерусалима. Он без остановки ехал день и ночь, опасаясь, что потеряет сознание, если спешится, и уже не сможет подняться. Должно быть, последние несколько миль он проспал в седле.

Один из стражников держал в руках поводья его лошади.

– Вы в порядке, святой отец? – спросил он, не спуская с Джона широко раскрытых глаз.

Джон окинул себя взглядом – он был с головы до ног покрыт высохшей грязью, лицо в крови, губа разбита и распухла. На правом плече след от удара мечом, кольчуга рассечена, вокруг запекшаяся кровь. Должно быть, перевязывая рану на правом плече, он затянул ее слишком туго, и рука посинела. Он выглядел так, словно его протащили через ад, а потом вернули на землю. Но он решил, что у него еще будет время принять ванну и перевязать раны, когда он разберется с Ираклием.

– Ну, в целом, у меня все хорошо, – ответил он стражнику.

Джон взял у него поводья, встряхнул ими, въехал в город. Он сразу направился к церкви Гроба Господня и вошел внутрь через восточные ворота. Джон едва не упал, когда спешился, но сумел в последний момент ухватиться за седло. К нему подошел молодой монах, который от удивления разинул рот, Джон отдал ему поводья и, спотыкаясь, направился в трапезную, где завтракали несколько каноников.

Когда Джон вошел, все глаза обратились к нему, и наступила мертвая тишина. Он, не останавливаясь, миновал трапезную и оказался во дворе перед дверью, ведущей туда, где прежде располагался королевский дворец, а теперь находилась резиденция архидиакона. У двери стояли два рыцаря церкви Гроба Господня.

– Ну и куда ты собрался? – осведомился рыцарь справа, преграждая Джону путь. – Отправляйся на улицу, к другим нищим.

Джон показал ему крест.

– Я Джон из Тейтвика, каноник церкви. Мне необходимо повидать архидиакона.

– Архидиакон никого не принимает, – заявил рыцарь.

Джон бросил на него презрительный взгляд и потянулся к булаве. Вот только ее не оказалось на месте.

– Я проделал долгий путь, и у меня нет никакого желания с тобой спорить. Я должен встретиться с архидиаконом.

Стражник ощетинился.

– Я же сказал, он никого не принимает.

Руки Джона сжались в кулаки. Второй стражник положил руку на плечо первому.

– Я с ним разберусь, Жерсан. Следуйте за мной, святой отец.

Стражник повел Джона во внутренние покои архидиакона, постучал, но ответа не последовало, тогда Джон толкнул дверь и ворвался внутрь. Светловолосый мужчина с тяжелым подбородком и красными щеками сидел за маленьким столиком и обедал. Он посмотрел на Джона сначала с недоумением, потом с тревогой.

– Что все это значит? – резко спросил Джон. – Где архидиакон?

Толстяк заморгал.

– Я архидиакон, – ответил он.

– Где Ираклий? – спросил Джон.

– Его назначили Архиепископом Кесарии, – ответил архидиакон.

Джон нахмурился. Ираклий теперь Архиепископ? Значит, он также получил награду за участие в убийстве Амори. Джон повернулся и с трудом вышел из комнаты, потом медленно миновал длинный коридор и открыл дверь в лазарет – стражники не сказали ему ни слова. Лекари в смятении на него уставились, а Джон направился к столику, на котором лежали лекарства.

– Подождите! – сказал один из лекарей, молодой безбородый мужчина в монашеской сутане с капюшоном. – Вы не можете…

Джон бросил на него тяжелый взгляд, и монах отступил. Джон снял грязный плащ и стихарь, потом стащил через голову кольчугу. Кожа на рассеченной руке покраснела, он взял бутыль с чистым спиртом и вылил немного на рану. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать от боли.

Он поднял взгляд на лекаря, который пытался ему помешать.

– Ты можешь зашить рану? – спросил Джон.

– Я могу, но, думаю, будет лучше…

– Ну так зашей, – приказал Джон.

Немного поколебавшись, лекарь взял иголку и нитку. Джон стоял со стиснутыми челюстями, пока монах зашивал рану.

– Благодарю, – сказал Джон, взял серную мазь со стола и намазал рану. – А теперь забинтуй.

– Да, святой отец.

Он уже заканчивал, когда вошел Вильгельм.

– Джон! Что с тобой случилось? Архидиакон говорит, что ты ворвался в его покои, как настоящий ангел смерти, – сказал Вильгельм. – Теперь я вижу, что он не преувеличивал.

– Люди Рено напали на меня, когда я возвращался из Керака, – ответил Джон.

– Ты уверен, что это были его люди? – уточнил Вильгельм.

Джон кивнул.

– Оставь нас, – сказал Вильгельм лекарю и понизил голос, чтобы его никто не слышал. – Значит, Рено убил Амори?

– Нет, – покачал головой Джон. – Они его использовали. В заговор вовлечен Ираклий. Он либо отравил короля, либо ему известно, кто это сделал. Я отправляюсь в Кесарию, чтобы получить у него ответ.

– Не думаю, что это разумно, Джон.

– Они должны заплатить за то, что сделали, Вильгельм. И я не просто хочу отомстить за Амори. Ублюдки пытались меня убить.

– Совершенно верно, – со вздохом сказал Вильгельм. – Наши враги уже готовы к твоему появлению. Ты должен соблюдать осторожность.

– Значит, мы ничего не станем предпринимать? – спросил Джон.

– Мы будем ждать, – сказал Вильгельм. – Рано или поздно Ираклий вернется в Иерусалим. Тогда мы с ним разберемся. А сейчас у нас хватает других забот. Саладин сумел объединить Сирию и Египет. Королевству против них не выстоять.

– Я не верю, что Саладин намерен с нами воевать. Он хочет мира, – заявил Джон.

– Вполне возможно, – не стал спорить Вильгельм. – Но что произойдет, когда Саладина не станет? Мы можем рассчитывать на мир только с позиции силы, Джон. Нам необходимо посеять рознь среди сарацин, убедить Алеппо выступить против Саладина. Тогда мы сможем ему противостоять.

Джон нахмурился.

– Нам лучше рассчитывать на мир, пока во главе сарацин стоит Саладин. Гумуштагину, регенту Алеппо, нельзя верить.

– Раймунд считает, что у нас нет выбора, и я с ним согласен. Я отправляюсь в Алеппо на переговоры. А ты останешься здесь в качестве советника Раймунда. – Вильгельм положил руку на плечо Джона. – Я знаю, что Саладин твой друг, Джон, но, если мы хотим мира, необходимо восстановить баланс сил. Мы должны начать против него войну.