Шрифт:
Закладка:
Рейдер утверждает, что был одинок. Он говорит, что его унижали. Он сильно – и даже опасно – реагировал на отторжение. Он ненавидит критику и ненавидит совершать ошибки. Чтобы устранить последствия подобных травм, Рейдер стремился к полному контролю над своей жизнью. Тотальный контроль означает смерть всем, кто способен поколебать его равновесие. Поскольку он находил утешение и сексуальное возбуждение в самосвязывании, он связывал и своих жертв. Для него скотч и веревки означали соединение оборванных нитей и одновременно являлись символом беспомощности. Поскольку он постоянно подпитывал свои фантазии рисунками и историями об убийцах и бондаже, они и легли в основу его криминальных замыслов. Фотографии связанных перепуганных женщин из книги про Харви Глатмена вызывали у него наибольшее возбуждение. Запертые у него в мозгу с четырнадцатилетнего возраста, эти образы стали его главной парафилией, его зависимостью. То, чего он больше всего боялся ребенком, одновременно внушало ощущение беспомощности и сексуально возбуждало. Стимуляция усиливалась, зависимость углублялась, а свои страхи он начал переносить на своих жертв.
Возбуждение от ощущения собственной власти в сочетании с врожденной способностью фантазировать в мельчайших деталях помогли ему заново переживать и повторять подобный опыт. Они заменили ему реальный мир. Лишь в краткие моменты острых эмоциональных переживаний (например, влюбленности) и сильной занятости конкретными задачами он отходил от своей зависимости – но лишь временно. Важным фактором явилось и увлечение монстрами из кинофильмов. Он боялся их, а потом сам стал монстром. Вряд ли Рейдер пытался наказать своих вымышленных жертв за собственную неадекватность – скорее, ему нужен был над ними полный контроль.
Фантазии у Рейдера были гораздо более живыми, чем у обычных людей. Персонажи его «непристойных рекламок» казались ему практически реальными. То же самое касалось монстров, преследовавших его с ранних лет. Когда возбуждение от фантазий начало притупляться, он отправился на поиски реальных жертв. Эти люди стали для него объектами ментальной игры. Вот что он, например, говорил о проекте «Паук», когда проник в чужой дом в Парк-Сити развлечения ради: «Мне просто стало скучно». Прямо так Рейдер и заявил полиции.
Восприятие Рейдером самого себя остается на уровне подростка, для которого собственные желания являются главными. Такой нарциссизм не позволяет ему здраво оценивать влияние его действий на других людей. Как многие мальчики в подростковом возрасте, он не задумывался о морали в процессе принятия решений и верил в свою неуловимость. Рейдер полностью погрузился в свой фантазийный мир, игнорируя все неприятное (для него) и не замечая дистанцию, которая постепенно образовалась между ним и теми, кого он, по его словам, любит. Несмотря на то что Рейдер женился, завел детей и работал на нескольких работах, психологически он остался незрелым подростком, погрязшим в фантазиях.
Поскольку он мог легко диссоциироваться от других, Рейдеру удавалось (и до сих пор удается) плавно переключаться между несколькими параллельными реальностями. В свой вымышленный мир он перенес элементы, казавшиеся ему наиболее эротичными: шелковое белье, веревки, беспомощных девушек и шпионские атрибуты.
Тем не менее он мог оставить это все в фантазиях. Многие мужчины так поступают. Что же заставило его выйти за рамки? Возможно, стремление стать известным, прославиться – как другие серийные убийцы. «Ты изучаешь этих парней годами, – говорит он. – И тоже хочешь так». Постепенно тяга к славе превратилась у него в зависимость, а затем привела к провалу. Ему неважно было, продолжит ли он убивать. Вообще-то Рейдер собирался «уйти на пенсию». Но ему было важно, чтобы его не забыли.
Далее я суммирую несколько главных постулатов Рейдера. Ему необходимо достичь сексуальной разрядки – бондаж способствует этому. Он должен прославиться – и выбирает для этого путь серийных убийств.
С учетом вышесказанного, Фактор Х перестает быть тайной – это зависимость от жестоких фантазий с бондажом и стремление к популярности. Это тяга, которая изменяет человеческий мозг. Стресс запускает механизм наравне с другими катализаторами (детективными журналами и статьями о серийных убийцах). Чувство вины не перевешивает удовольствия от удовлетворения тяги. Ничто другое в жизни зависимого с этим и близко не сравнится. Хотя зависимость от наркотиков не то же самое, что зависимость от убийства, сила ее в обоих случаях огромна. И она не отпускает ни на миг.
Связанные куры и отбивающиеся кошки, соблазнительные девочки из детских телешоу, которых он в своих фантазиях брал в плен, самобондаж, при котором он играл роль жертвы, эпизод с властной матерью, оказавшейся в беспомощном положении, возбуждение при виде веревок и полиэтиленовых пакетов – все это сказалось на сексуальном развитии Рейдера. Он считал, что может контролировать себя, но в действительности не мог. Объяснялась ли его слабость мозговыми нарушениями или нет, до сих пор неясно – тут остается большое поле для изучения. Тем не менее Рейдер знал, что определенные журналы и изображения служат ему катализаторами, и с каждым разом оказывался ближе к тому, чтобы перейти черту. С каждым успехом его возбуждение нарастало. С каждым промахом он утверждался в мысли, что в дальнейшем не повторит ошибок. Единожды поверив, что у него сформировался собственный «фан-клуб», он решил, что теперь обязан «быть героем для этих людей».
Зная о роли дофамина в восприятии всего нового и возбуждающего, мы можем представить себе, каким образом Рейдер «заразился» увлечением серийными убийцами вроде Глатмена, Банди и Холмса. Поначалу материалы об их преступлениях и сопутствующие фотографии приводили его в восторг. Равно как и то, что доступ к ним был для него затруднен. Ему хотелось изучать их снова и снова, и постепенно он их перенес в свои фантазии. Его мозг стремился получать удовольствие снова и снова, а чувство вины заставляло прибегать к «кьюбингу», чтобы «нормальная» жизнь не пересекалась с «ненормальной».
Естественно, это не
