как шесть других находятся в «гаванях» Новой Земли и в любой момент могут подвергнуться нападению. Он предложил, чтобы в Россию приехал представитель британских ВВС для обсуждения вопроса об охране конвоев с воздуха.

Ответ Сталина показался Черчиллю «грубым и резким». На русского маршала не произвела впечатления вся изложенная Черчиллем предыстория конвоев PQ, связанные с этими опасности и треволнения. Русский лидер направил весь свой гнев на приказы британского адмиралтейства, обязавшие эскорт конвоя уйти, а грузовые суда – добираться до советских портов в одиночку и без защиты. (Здесь следовало бы вспомнить, что не только британское адмиралтейство прибегало к таким отчаянным мерам в крайних случаях; за год до этого, в августе 1941 года, русские оставили на милость германской авиации шестьдесят семь транспортов, перевозивших тысячи советских воинов из Таллина в Ленинград, и половина транспортов была потоплена. В Англии тогда еще об этом не знали.)

Масштаб материальных потерь, связанных с PQ-17, когда он в конце концов стал известен, действительно потрясал. По приказу капитана 1-го ранга Фрэнкела «Уинстон-Сэйлем» был снят с мели и, частично укомплектованный спасенными моряками с других судов, в конце концов приведен в Молотовск 28 июля, но это судно стало последним из прибывших. Из 35 грузовых судов, которые вышли в составе PQ-17 из Исландии, только 11 достигли русских портов, да и то 3 из них были спасены от самозатопления только благодаря вмешательству лейтенанта Грэдуэлла из добровольческого резерва британского ВМФ. Его небольшой траулер «Эйршир» перенес в конце всей операции незаслуженное унижение. Этот траулер оказался единственным кораблем эскорта, оказавшимся на высоте при выполнении своих задач в ходе всей операции, и вот на заключительном отрезке пути по Северной Двине у него кончился уголь, и ему пришлось проделать несколько миль до Архангельска на буксире за одним из корветов Даудинга. А 22 грузовых судна, одно спасательное и танкер-топливозаправщик конвоя были потоплены. Из 11 британских судов конвоя только 2 удастся когда-либо увидеть британские берега; еще 3 судна из PQ-17 окажутся потопленными при обратном конвое – «Силвер Суорд», «Беллингем» и «Грей Рейнджер». Но дело не только в потопленном тоннаже. В ходе этого трагического конвоя было потеряно 3350 автомашин, 430 танков, 210 бомбардировщиков, 99 316 тонн общего груза, включая разобранные транспортные средства, радиолокационные станции, пищевые продукты, стальной прокат и боеприпасы. Потери танков в ходе гигантской битвы на Курской дуге составили треть, а самолетов – в три раза больше, чем американцы потеряли во время катастрофического налета на Швайнфурт. Кроме того, советский танкер «Азербайджан» получил такие пробоины, что пропал весь груз льняного масла, а значительная часть груза судна «Уинстон-Сэйлем» была выброшена за борт у Новой Земли. «Очевидно, PQ-18 не выходил в море», – доложили Гитлеру в конце августа.

Для конвоя-катастрофы PQ-17 история на этом почти заканчивается. В Архангельске ходили слухи, что семь из восьми моряков, дезертировавших с «Азербайджана», уже были расстреляны своими соотечественниками; восьмой, конечно, потребовал у капитана одного из спасательных судов, чтобы его взяли в Англию, прежде чем его схватят свои. Один британский моряк был застрелен русским часовым во время воздушного налета, а буйная команда «Трубадура» была задержана на улицах города и посажена под арест на судне после ссоры из-за женщин. Про «Карлтон» свои же поговаривали, что его команда сдалась немцам, очевидно соблазненная посулами хорошей награды. Обнаружили, что «Силвер Суорд» кто-то попытался вывести из строя, подсыпав наждачный порошок в машинное масло где-то между Исландией и Архангельском. Хозяин-капитан севшего на мель у берега «Уинстон-Сэйлема» серьезно заболел, и его подготовили к немедленной отправке в Америку. Один из кораблей ПВО сел на мель из-за русского лоцмана, и корабль пришлось снимать с мели. Лейтенант Карадус заметил в своем дневнике: «Никому нет дела до него, никто не вызвался снять его с мели». Фактически команды двух кораблей ПВО были на ножах. Годфри Уинн, военный корреспондент, ходил по кают-компаниям кораблей эскорта, чтобы найти партнеров сразиться в карты. На корвете «Ла Малуин» его спросили, как ему понравилось быть гостем командира «Посарики», на что он ответил:

– Командиры – это люди от неба; адмиралы – вот кто может меня смутить[125].

На пирсах разгружали танки, снимали с них консервирующую смазку, прогоняли немного вокруг верфи и затем заводили на железнодорожные платформы для отправки на фронт. Русские рабочие тщательно закрашивали надписи типа «Подарок от жителей Плимута» на боках множества автомобилей скорой помощи, как только их выгружали из трюма. Даже потрепанный самолет «Уолрас» с «Норфолка», все время буксировавшего «Паломарес», был погружен на борт железнодорожной платформы, так как русские отказывались поверить в то, что это не часть союзнической программы помощи.

За нежелание союзников немедленно открывать второй фронт на Западе русские прибегали к репрессалиям[126] в отношении союзнического персонала, оказавшегося в их руках, и это было двойным несчастьем для переживших конвой PQ-17. Командам судов демонстрировали всяческое неуважение. Поначалу им запрещалось ходить на другие суда, и у сходней и трапов были выставлены вооруженные часовые; почта намеренно задерживалась работниками верфи; суда были вынуждены доставать продовольствие любыми способами, поскольку русские отказывались снабжать их. «Эйршир» в конце концов был вынужден совершить «набег» на угольную свалку верфи (уголь был «очень низкого качества», – прокомментировал Элсден). Запасы боеприпасов Королевского военно-морского флота были израсходованы в ходе конвоя, и четырем эсминцам пришлось перед концом месяца сходить за ними, а также за пищевыми продуктами в Архангельск[127]. Адмирал Тови, слыша «тревожные рапорты» адмирала Майлса о медицинской помощи, которую получают искалеченные и больные моряки PQ-17 со стороны русских, принял меры, чтобы в Архангельск перебросили британских медиков. Русские отказали им в разрешении сойти на берег с британских эсминцев. В конечном счете сам адмирал Майлс совершил поездку в Архангельск, где в подавленном настроении пребывали 1200 больных и раненых британских моряков. За завтраком капитан 1-го ранга Монд сказал ему, что русские делают все возможное, что они превратили в госпитали школы, прервав занятия детей. Майлсу довелось столкнуться с самыми ужасающими случаями; в частности, он видел двух молодых британских моряков, которые лишились в результате обморожения всех конечностей[128].

Больше всего власти опасались, что все еще оставались «неучтенные» спасательные шлюпки; существовало пугающее несоответствие между числом замеченных спасательных шлюпок и спущенных с судов. Постепенно оно уменьшалось. Две из принадлежащих судну «Алкоа Рейнджер» пришли на Новую Землю, а третья достигла материка – в районе Канина Носа. Тридцать семь спасшихся с «Хоному» дрейфовали в течение тринадцати дней, прежде чем были подобраны британским тральщиком в сотнях миль от Мурманска. Спасшиеся