Шрифт:
Закладка:
Карие глаза Базела блеснули. Вопреки себе, закаленная убийца усмехнулась в ответ, затем встряхнулась.
- Очень хорошо. Если вы настаиваете на том, чтобы пройти через них, а не вокруг, позвольте мне показать вам дорогу к их лагерю.
Она спешилась, чтобы рисовать на песке кончиком своего меча.
- Вот река, - она провела четкую линию, - и берег. Мулы находятся ниже по течению двумя группами - здесь и здесь. - Она нацарапала два "Х" рядом с линией. - У них по два человека охраняют каждую группу, и здесь, под гребнем берега, они делают яму для костра. Их еще с полдюжины, разбросанных по дуге в стороне от реки - я полагаю, они следят за своим задним входом. - Она нацарапала еще шесть отметок. - Этот человек в центре находится дальше всех - примерно в двухстах ярдах от реки. Остальные разбивают палатки, за исключением двух людей, размещенных прямо на концах их лагеря - здесь и здесь.
- Хммммм... - уши Базела прижались. - Чья-то голова соображает лучше, чем мне бы хотелось. Я надеялся, что вдоль реки не будет стражников, так что мы сможем проскакать через их лагерь до того, как они узнают о нашем приближении. Но этот человек, - он указал на грубую схему, - заметит нас до того, как мы приблизимся.
- Сколько пользы это принесло бы им? - прагматично спросила Чернион. - Предупреждение было бы коротким.
- Они хотят выставить часовых и скрыть свой лагерь - что, если они сочли нужным принять другие меры предосторожности? Например, несколько лучников с оружием под рукой?
- Понимаю. Но этот охранник - единственный, кто тебя беспокоит? - ее меч вонзился в диаграмму.
- Да. У них больше нет никого, кто мог бы смотреть вдоль реки.
- Тогда оставь его мне, Кровавая Рука.
- Ты уверена, что сможешь снять его без тревоги? - спросил он, оценивающе глядя на нее.
- Он даже не узнает, что я там, Кровавая Рука, - она по-волчьи улыбнулась. - Он умрет без единого звука.
- Ну, тогда! - Базел резко кивнул. - Раз так, я думаю...
* * *
Глэмхэндро беспокойно пошевелился под Кенходэном, и он потрепал шею жеребца одной рукой, держа поводья кобылы Чернион в другой. Но его попытка успокоить лошадь была не более чем нерешительной, поскольку он боролся со своими собственными беспокойными мыслями.
Он контролировал себя со времен леса Хев, но теперь он больше не был уверен, что это так, потому что он был готов - жаждал - убивать. Это беспокоило его, потому что мысль об убийстве становилась для него все более отвратительной... до сих пор. И это сильно отличалось от того, что он испытал на борту "Повелительницы волн". В нем не было неистовой жажды крови, только холодное, клиническое принятие того, что убийство бандитов было уместным... естественным.
Он покачал головой и украдкой посмотрел вслед Элрите. Она сменила сапоги для верховой езды на мягкие кожаные туфли и растворилась в траве, как призрак, ускользнув, как тень смерти. То, что женщина выбрала профессию с оружием в качестве своего призвания, его не беспокоило, но она показала новое лицо, проверяя свое оружие с холодным, компетентным знанием дела. Он был бы менее встревожен, если бы она проявила такое же мрачное рвение, как Базел; именно холодный, бесстрастный блеск в ее глазах заставил его похолодеть. Он вздрогнул, затем взял себя в руки, кляня собственное лицемерие. Кто он такой, чтобы задавать ей вопросы? Это он подтолкнул ее к нападению - почему ее эффективность должна беспокоить, а не радовать его?
Он снова вздрогнул... Затем тихо выругался, почувствовав запах собственного горького пота, потому что это был не пот страха. К этому времени он слишком хорошо знал, как пахнет его собственный страх, и это было что-то другое. Кое-что похуже. Его пульс грохотал в ушах, а мысли казались распухшими и беспорядочными. Горячими.
Его глаза внезапно расширились. Это было нечто большее, чем просто эмоциональный стресс. Какое-то похороненное воспоминание шевельнулось, и он удвоил свою мысленную ругань, потому что не могло быть худшего момента для такого отвлечения!
Острая тошнота пронзила его, и он отчаянно сглотнул, когда его рот, еще мгновение назад сухой и колючий, наполнился удушающим потоком слюны. Он хотел заскулить и остановить атаку, но не мог. Элрита уже выслеживала свою добычу, а остальные были слишком далеко, чтобы подать им сигнал, не насторожив этим бандитов. Он потер руку с мечом о бедро, вытирая пот. Он был липким и холодным под камзолом и кольчугой, когда пытался сосредоточиться, пытался заставить память всплыть на поверхность... или утихнуть. Он отказался. Тоненькие голоса терзали его рассудок, пропищав слова, которые он не мог разобрать, смеясь и визжа. Он боялся за свой разум, за свою жизнь, если ему придется сражаться отвлеченно, за...
Часовой исчез, и рука Базела рассекла воздух. Уолшарно мгновенно ожил, стремительно врываясь в лагерь из заката с Венситом и Бирчалкой позади него, и Кенходэн громко выругался.
Он едва мог видеть сквозь красные волны душевной боли, но его меч каким-то образом оказался в его руке, когда Глэмхэндро рванулся вперед под ним, как раскручивающаяся пружина. Кобыла Чернион с грохотом неслась позади, а меч в его руке был неподвижным, тяжелым куском металла. Копыта Глэмхэндро высекли искры боли в его голове, и он почувствовал, что проваливается во тьму. Ветер хлестал его по лицу, когда он приближался к лагерю, и заходящее солнце светило ему в глаза. Он пытался цепляться за осознание, скользя в ожидающую пустоту, но это было бесполезно. Перед ним маячил разбойник, черный и суровый в его красном видении. Рот мужчины открылся в крике, но Кенходэн ехал молча, отгороженный от окружающего шума. Он вырвался на свободу от мира, вращаясь в темном коконе, который ни с кем не делил, и чувствовал, как его меч двигается, как будто его держит кто-то другой. Сверкнула сталь, и кричащий рот навсегда замолчал в брызгах крови. Затем Кенходэн по спирали покатился вниз, все ниже, в бездну своего собственного разума и тьмы....
Чернион изумленно моргнула, когда Кенходэн прогрохотал мимо. Он отпустил ее кобылу,
