войти в Царствие морского Божества. Однозначно была ясна суть строк под изображением в книге, повествовавшей о том, как люди суши заключали союз с жителями глубин, порождая на свет мерзких гибридов, сперва не имевших в своём человеческом развитии никаких отклонений, пока они не достигали полового созревания и не начинали меняться, превращаясь в своего второго родителя. А чтобы ускорить трансформацию, они носили Знак Дагона, мистическим образом оказывавший каталитическое влияние на них.

Мысль о том, что проклятый амулет, с которым я ни на миг не расставался, был истинной причиной моих психических и физических изменений, словно острое лезвие пронзило мозг. Сломя голову я бросился к умывальнику, отгороженному складной ширмой и устремил немигающий взгляд на гладкую поверхность зеркала. С остекленевшим выпученным взглядом на меня взирало полубезумное существо, пародия на человека, с приплюснутым носом и широким, почти безгубым ртом. Дикий вопль, похожий на раздавшийся ночью из Блекстоунхилл, был, пожалуй, единственно возможной реакцией на произошедшее. Я схватил подвернувшийся мне под руку кувшин с водой и запустил в мерзкого урода, повторявшего все мои действия, вдребезги уничтожив обоих, а после кинулся к покрытому грязью револьверу, лежавшему с той самой ночи на прикроватном столике, не задумываясь поднёс его к виску и нажал на спусковой крючок.

Вновь и вновь, я нервно жал на курок, и звяканье ударного механизма по пустым гильзам во вращающемся барабане болезненно, но, к сожалению, не смертельно, разрывало мой мозг. Я упал на пол, облокотившись на кровать, за дверью послышались шаги: прибежавшие на звон битого стекла, мои соседи барабанили в дверь, интересуясь, в порядке ли я. Преодолев тяготившее меня днями безмолвие, я наконец ответил, что всё в порядке, смутив молодых людей за дверью своим неестественно гулким, гортанным басом. Явилось ли это последствием длительного безмолвия или же произошедшей со мной метаморфозы, меня, после увиденного в зеркале отражения, уже не волновало. Нащупав дрожащей рукой на груди металлический амулет, я сорвал его, зашвырнул в валявшиеся возле умывальника осколки и погрузился в отчаяние.

Часы тупого ступора, проведённого на полу у кровати, были прерваны мыслью, что если присутствие амулета оказало столь сильное воздействие, то его отсутствие, напротив, должно произвести обратный эффект. Несколько приободрённый этой мыслью, я наконец взобрался на кровать, и, уткнувшись лицом в подушку, попытался забыться подобием сна. Вновь, как и прежде я оказался в подводном городе, с греко-римскими арками, длинными колоннадами, гротескными храмами с треугольными портиками. Ещё больше этот древний город казался наполненным жизнью: я видел сновавших всюду обитателей глубин, они уже не казались мне столь омерзительными, наоборот, присутствуя среди них, как наяву, мне казалось, что, обращая на меня свой взор, эти существа испытывали некую неприязнь. Впервые в этих грёзах я услышал их голос, раскатистый и гортанный. Я ещё не понимал их речь, если она таковой являлась, но её смысл тут же возникал в моём сознании в виде зыбких образов.

Неожиданно видение было прервано приступом удушья, более сильным чем предыдущие. Вскочив, я распахнул окно, пытаясь успокоиться, но казалось, что мою шею как будто сдавили тиски, кровь приливала к лицу. Я бросился к умывальнику, но к ужасу своему обнаружил, что кувшин с водой был превращён в груду черепков, тут же, повалив на пол складную ширму, я ринулся к двери из комнаты, пробежал по коридору и, ворвавшись в ванную комнату, выкрутил ручку крана. В раковину ударила струя воды. Судорожно зачерпывая руками воду и поднося её ко рту, я вдруг ощутил, как сокращавшаяся в приступе гортань направила холодную воду в лёгкие. Пытаясь откашляться, я тем не менее осознал, что приступ удушья прошёл, и я смог свободно вздохнуть. Неужели в моём организме проснулись некие рудименты, и он пытается фильтровать воду через лёгкие, подобно жабрам, ведь согласно теории эволюции, люди некогда вышли из воды, и лёгкие эмбриона в утробе матери работают именно таким образом. Похоже, что моя болезнь не только не отступила вместе с проклятым амулетом, но даже прогрессирует.

С этого момента я понял, конец, уготованный мне судьбой, неизбежен, и я лишь могу смириться с этим, ускорив его приближение ношением Знака Дагона, как это и предначертано в «Ye Text of Rlyeh». Ещё несколько дней мне предстоит вдыхать воздух вместе с людьми суши, после чего я навсегда уйду к Людям глубин. Я совершу то, чего так жаждал Элуорк, но чего был недостоин, и его тело так и не найдут: пожранное, словно принесённый в жертву рабский скот, древнему и мудрому хранителю озера Лох-Несс, коему имя НиСаг, оставившему мне в ту ночь резной Рог Зова. Совсем скоро, когда луна исчезнет с небес, и волны отступят, на освещаемый факелами берег выйдут те, кто поведёт меня в подводный город, раскинувшийся на дне озера, где я смогу закончить своё превращение. Я воочию увижу гротескные храмы, колоннады и арки, возведённые некогда римскими легионерами, ушедшими, как и я, в этот дивный подводный мир. А после я отправлюсь в циклопический Рлайх, увижу сокровенный Керош, и наконец, вернусь в многоколонный Йха-Нтлей у берегов Иннсмаута, откуда, спасаясь от своей судьбы бежала моя прабабка, и всё возвратится на круги своя. Ночью я призову Людей глубин, и, следуя по каменным ступеням, мы погрузимся в чёрные бездны, где будем вечно пребывать среди чудес и красоты.

Алексей Лотерман

Химера

2014

За окном поезда пролетали поля, леса и деревушки. Проклятая война везде оставила следы разрушения и смерти. Но самые сильные и неизгладимые из них остались в душах людей. Ветер стремительно подхватил мелкие клочки разорванной чёрно-белой фотографии — в каждом из них были заключены воспоминания всего произошедшего со мной. Армия Советского Союза, захватившая власть в Кёнигсберге, принялась беспощадно изгонять из города всё немецкое население. С тяжестью на сердце мне пришлось покинуть родные места, где прошло моё детство и юность и где останутся преданные земле мои родители. До сих пор не верится, что я больше никогда не увижу старинные дома с двускатными черепичными крышами, тесные, наполненные тайнами улочки старого города, его мощёные площади, величественные башни замка и шпили соборов. Всё то, что было так дорого моему сердцу, оказалось разрушено и безвозвратно уничтожено войной. Сперва заносчивые британцы вероломно бомбили самое сердце города, а затем советские войска захватили оставшиеся руины.

Всего несколько лет назад никто не мог бы даже вообразить подобный жалкий конец. Город процветал. Приход Третьего Рейха, ознаменовавшийся Хрустальной ночью, нёс с собой новое светлое